Я находился с передовым отрядом, когда мы приблизились к большому карьеру, который сильно ограничивал нас с правого фланга. Батальон двигался к высоковольтным линиям электропередач, все еще стоящим посреди безлюдной пустыни. За три дня я почти не отдыхал, и пока мы проезжали мимо карьера, в моем усталом сознании ничего необычного не происходило. Внезапно горизонт впереди нас озарился вспышками, а также потоками зеленых трассеров. Линии электропередач послужили для ожидающего врага идеальным ориентиром, танки и пулеметы были наведены, пристреляны и готовы к стрельбе. В тот же момент иракская механизированная рота, укрывшаяся в карьере, через который мы прошли, ударила нам в тыл, бросившись в атаку на мои тыловые подразделения. Бывают и более счастливые времена, чем попадание в засаду, и ничто так не напомнило о том, что я далеко не фон Клаузевиц, как окружение моего батальона в открытой пустыне.

В самый разгар вражеской атаки я увидел лейтенанта Криса Вудбриджа, который маневрировал впереди меня, стоя в башенке своего «Хамви». Грузный игрок в регби с вечной ухмылкой, Вуди возглавлял противотанковый взвод. Пока я смотрел, его машина исчезла в столбе песка и дыма — прямое попадание танкового снаряда. Мимо меня прошла взрывная волна.

Я отвернулся, выкинув из головы мысль о прямом попадании, и приказал подразделениям сместиться дальше вправо, чтобы получить пространство для маневра, и ввести в бой наши танки. Взглянув в тыл, я увидел красные ракеты — наше подразделение материально-технического обеспечения и снабжения под командованием лейтенанта Джеффа Хукса подавало сигнал о том, что его атакуют. К счастью, каждый третий день на протяжении шести месяцев Джефф вместе со своим комендор-сержантом Кендаллом Хаффом обучали своих санитаров, поваров, водителей, инженеров, писарей и механиков сражаться как пехота. Сейчас, когда они столкнулись с врагом, их обучение приносило свои плоды.

Теперь они подбивали вражеские машины, а наши минометы с юга и севера вели огонь по врагу, находившемуся в карьере и перед нашим фронтом. Когда иракцы появились, повара и саперы энергично ответили пулеметным огнем и противотанковыми ракетами, которыми подбивали иракские машины. Бой закончился через двенадцать минут, и ухмыляющиеся санитары и механики приветствовали прибывшее подкрепление из пехоты. Я поспешил вернуться, чтобы присоединиться к ним. Мои люди вытащили меня из затруднительного положения, но поскольку они обладали мышечной памятью и стальными нервами, они также разгромили врага, разрушив его систему принятия решений.

По мере продолжения наступления, ряд иракцев оказывал сопротивление, но большинство быстро сдавалось. В середине дня полковник Фулфорд созвал своих командиров: мы должны были продолжить атаку и прорваться в Кувейт-Сити до наступления темноты, на несколько дней раньше запланированного срока. Быстро отдав приказ, я повернулся к своему «Хамви».

— Узнал что-нибудь за сегодня, Джим? — тихо спросил Фулфорд.

Мы оба знали, что мои морпехи выручили меня в карьере.

— Да, сэр.

— Хорошо, — сказал он, уходя. Он не стал уточнять, о чем идет речь.

Вернувшись в свой батальон, я собрал боевых командиров для быстрого инструктажа. К нам присоединился и Вуди, растрепанный, покрытый грязью, но невредимый и по-прежнему широко улыбающийся.

— Я думал, ты погиб, — сказал я.

— Я тоже, сэр. — Вуди усмехнулся. — Этот снаряд вывалил на нас тонну грязи.

После взрыва я вытеснил лейтенанта и его людей из своего сознания. Однако человеческий разум — это удивительная вещь. Когда я пишу о Вуди четверть века спустя, чувство облегчения так же сильно, как и все эти годы назад, когда он мне ухмылялся.

*****

После месяца бомбардировок и ста часов наземных атак иракская армия была основательно потрепана и изгнана из Кувейта. Я же научился не придавать большого значения оценкам противника до тех пор, пока мы с ним не сразимся в бою. Хотя в моем батальоне было с десяток раненых, я чувствовал огромное облегчение от того, что ни один морской пехотинец, моряк или кувейтец не был убит — в будущем мне уже не будет сопутствовать такая удача. Видя облегчение и радость кувейтского народа, мы все познали, как выглядит победа. И хотя в то время я этого не осознавал, возможности, боевой дух и уверенность 1-го батальона 7-й бригады морской пехоты стали для меня тем мерилом, которое можно будет использовать при подготовке подразделений в будущих войнах. Я знал, как выглядят уверенные в себе бойцы, идущие в атаку.

В течение нескольких месяцев после возвращения в Соединенные Штаты у меня все больше росло недовольство тем, что мои бойцы не получали индивидуального признания. Армейская служба на передовой сопряжена с опасностью, и признание доблести имеет решающее значение. Вопреки совету старшего офицера, который сказал мне, что протест против действий старших по званию может положить конец моей карьере, и решив добиться соответствующих наград для своих солдат, я написал командующему Экспедиционным соединением морской пехоты генерал-лейтенанту Роберту Джонстону письмо, в котором выразил свои опасения, и сразу же получил урок власти от генерала: генерал Джонстон лично позвонил мне и заверил, что исправит ситуацию. Уже через неделю я получил долгожданное известие о соответствующем признании. Наступило время, когда пример этого генерала стал для меня руководством к действию в подобных ситуациях, которые привлекали мое внимание. Если мы хотим отдать дань уважения тем, кто сражается с нашими врагами, необходимо преодолеть задержки или скупость в награждении военнослужащих, находящихся на передовой (см. приложение А).

Высшим критерием военной компетентности является война. Кампания была победоносной, наши потери были гораздо меньше, чем кто-либо прогнозировал. Большая заслуга в этом принадлежит поразительным улучшениям в технологиях обнаружения и уничтожения наземных целей с воздуха. В более широком смысле американские военные за два десятилетия, прошедшие после Вьетнама, разработали доктрину ведения механизированной войны, которая максимально использовала наши преимущества в маневре и мобильности. На геополитическом уровне президент Джордж Буш-старший продемонстрировал тройной выигрыш государственного мышления. На дипломатическом фронте он собрал коалицию западных и арабских государств; на военном фронте он предоставил своим генералам необходимые силы и политическое руководство; а на политическом фронте он избежал чрезмерных действий после достижения своей главной цели — освобождения Кувейта.

«Этого не будет», — заявил он, и Америка с впечатляющей решимостью подкрепила эти слова, вышвырнув Саддама из Кувейта.

По моему военному мнению, президент Джордж Буш-старший знал, как закончить войну на наших условиях. Когда он сказал, что Америка начнет действовать, мы так и сделали. Он одобрял развертывание подавляющих сил, чтобы вынудить противника уйти или быстро закончить войну. Он избегал таких софистических решений, как установление предельной численности войск или определение даты, когда мы должны будем прекратить боевые действия и уйти.

Он планомерно добивался поддержки