Из перстня вылетела зеленая боевая искра иударила в привидение. Застонав, поручик обрушился с потолка на кровать дядиГермана и тети Нинели.

– О, нет, только не это… Что ты наделала?Я смертельно ранен! Я умираю! – всхлипнул он, зажимая ладонью рану наживоте, откуда тонкой струйкой сочился синеватый дым. – Что скажетСарданапал, что скажет Медузия? Я сейчас исчезну! Мне конец! Еще минута – именя не станет!

Он становился все прозрачнее и прозрачнее,съеживаясь на глазах.

– Я… я не хотела… – растерялась Таня.

– А-а, ты не хотела… – простонал призрак,истаивая на глазах. – Не хотела, но убила меня, глупое, но безобидноепривидение, которое никому не желало зла… Неужели я никогда больше не увижуродной Тибидохс, не услышу шум океанского прибоя?

Поручик Ржевский поднял на Таню укоризненныйвзгляд. Его бесплотная рука, легкая, как дуновение ветра, неосязаемо коснуласьее ладони.

На глаза у Тани навернулись слезы.

– Прости, я не хотела… Что же теперьделать? – крикнула она.

– Что теперь сделаешь? – прохрипелпоручик. – Я хочу, чтобы ты знала одно: это была бесчестная дуэль!.. Ноучти, я не согласен умирать один! За мной еще последний выстрел!

С этими словами поручик Ржевский извлек извоздуха здоровенный пулемет и, слегка привстав на локте, принялся поливать Танюдлинными очередями. Призрачные гильзы разлетались по комнате. Больше никакоговреда этот обстрел не причинял.

– Тра-та-та-та! Последний выстрел… ещеодин последний… Последняя дюжина обойм! Пушкин размазывает Дантеса постене! – вопил поручик, оживая на глазах.

Живший через стенку генерал Котлеткинпроснулся от грохота, упал с дивана и забрался под стол. Спросонья емупомерещилось, что началась война и неприятельские парашютисты воруют у него слоджии коробки со щетками и зубной пастой.

Тем временем за стенкой окончательно ожившийпризрак отбросил пулемет и принялся прыгать по покрывалу, выпуская из подушкиперья. Таня, все еще в слезах, ошеломленно смотрела на него.

– Нет, вы посмотрите на эту дурищу: онадумала, что можно убить привидение! Разве можно убить привидение! А онаповерила! – хохотал поручик Ржевский.

Таня с облегчением сообразила, что боеваяискра не причинила призраку никакого вреда. Для отпугивания привиденийсуществует другое надежное заклинание – «Дрыгус-брыгус».

Таня уже собралась произнести его, но вначалерешила выяснить, каким образом привидениям удалось выбраться.

– Почему ты не в чемодане? –спросила Таня.

– Потому что из чемодана нас вытурили!Вытурили нагло и бесцеремонно! – пожаловался печальный голос из шкафа, исквозь дверцу выплыла Недолеченная Дама.

На шее у нее загадочным образом удерживалсясиреневый шарфик тети Нинели, а припудренный чем-то носик покраснел от слез.Похоже, страдающая дама совала нос в пакетики от моли.

– Кто вас вытурил из чемодана? –быстро спросила Таня.

Она старалась разговаривать с НедолеченнойДамой как можно меньше, потому что та кого угодно могла заболтать насмерть.

Недолеченная Дама поморщилась:

– И тебе это интересно? В самом деле? Этобыла неприятная девица с толстой физиономией. Не пожелала слушать про мою язву.А визжит она просто отвратительно. Будь я жива, у меня точно приключился быразрыв сердца. Но, к счастью, я уже мертва…

– Пипа! Так вот кто вас выпустил! –воскликнула Таня.

Внезапно ей все стало ясно. По какой-топричине Пипа вернулась домой одна, без тети Нинели, и добралась-таки до еечемодана.

– Отлично! Ну вы мне и удружили! –горько сказала Таня. – А сейчас Пипа скорее всего уже несется в боулинг,чтобы растрепать обо всем тете Нинели!

– Ничего подобного! Никуда она не несется!Она испугалась и сидит в нашем чемодане! Это единственное место, куда мы неможем проникнуть из-за кожи Минотавра! – заявила Недолеченная Дама.

– Что? Пипа в чемодане? – неповерила Таня.

Она бросилась к дивану. Сургуч с личнойпечатью Сарданапала болтался на одной проволочке. Однако сама печать, ксчастью, была цела. В кожаном чемодане кто-то тихо сопел.

– Теперь веришь, что она там? –поинтересовался поручик Ржевский. – Спряталась туда, когда я – хи-хи –попросил ее поправить кинжальчик у меня в спине. Мы изредка подвываем, чтобыона там не скучала. Вот смотри!

Издавая леденящие кровь стоны, призракпринялся летать над чемоданом. Чемодан мелко затрясся и стал подскакивать.Дочка дяди Германа завизжала.

– Ржевский! Отстань от нее, комуговорю! – велела Таня, сообразив, что Пипа вполне может тронуться отужаса. Лопухоиды мало приспособлены к таким встречам.

Но поручик и не думал останавливаться. Чемсильнее подскакивал чемодан, тем больше он входил в раж. Даже принялся поливатьчемодан кетчупом, стеная: «Кровь! Всюду кровь!»

– А ну перестань! Дрыгус-брыгус! –рассерженно крикнула Таня.

Призрак с громким чавкающим звуком втянулся впол, а Недолеченная Дама, превратившись в серый туман, поспешно юркнула в вазу.

– Нельзя так обращаться с привидениями.Тут ужасно пыльно! У меня пчхи… аллер… пччхи!.. гия! – немедленнозастонала ваза.

Чемодан перестал вздрагивать. Тот, кто в немсидел, явно прислушивался.

– Вылезай, Пипенция! А то ещезадохнешься, – велела Таня.

– Не вылезу! Это ты во всем виновата!Ведьма проклятая! Тебя на костре надо сжечь! – отозвалась из чемоданаПипа, ухитряясь одновременно всхлипывать и шипеть.

Таня рассердилась. Доченька Дурневых, каквсегда, оставалась в своем репертуаре.

– Вылезай, кому говорят! Кто тебя вообщепросил туда заглядывать? Я в твоих вещах когда-нибудь рылась?

– Ну и что? Это моя квартира, моихродителей. И все вещи тут мои, твоего тут ничего нет… У-у-у! Мне страшно!Ду-у-ура! – внезапно голос у Пипы дрогнул, и она разрыдалась.

Таня едва не оглохла. Поручик Ржевский со своимустрашающим воем в сравнении с Пипой был просто любитель.

Забившаяся в вазу Недолеченная Дама как разрассказывала про какую-то очередную свою болячку. Услышав Пипины рыдания, Дамарешила, что Пипа плачет от сочувствия, и сама разрыдалась.

– Как это трогательно! Не думала, чтоистория моей мозоли на пятке так тебя потрясет. Не то что все этибесчувственные ослы! – всхлипывая, произнесла она.