Таня двинулась было к посудному шкафчику, новнезапно сообразила, что там спит переевший почтальон.

– Чего копаешься? Хочешь, чтобы я самавстала? – нетерпеливо крикнула тетя Нинель.

– Не надо, я сама! – стараясь загородитьспиной дверцу, Таня осторожно приоткрыла шкафчик и с облегчением перевела дух.Купидончик исчез. Похоже было, что он проснулся рано утром и улетел.

Таня передала тетке блюдце и села рядом.

– Ах да! Сегодня утром принесли изхимчистки твои шторы… – сказала Дурнева.

– Уже? – испуганно спросила Таня.Она не думала, что в химчистке управятся так быстро.

Тетя Нинель подняла брови.

– Для меня это тоже было неожиданно.Кстати, я раньше почему-то не замечала, что у нас в химчистке работают однизаики, – сказала она.

«Вскоре тут тоже будут жить однизаики», – подумала Таня, но распространяться не стала. Зачем загружатьочищенные лимоном извилины тети Нинели излишней информацией?

Из-под стола донеслось тявканье. ПолтораКилометра, смягченная и рассеянная, лежала на коврике и умильно смотрела настарую кепку дяди Германа, которую самый добрый депутат обычно нахлобучивал втеплое время года, оберегая темечко от солнечного удара. На лбу у таксы былашишка, а рядом с кепкой лежала перевернутая кастрюля.

В воскресенье сразу после завтрака тетя Нинельи Пипа уехали в клуб играть в боулинг. Таню они не взяли, да она и не рвалась.После драконбола все остальные игры кажутся неинтересными. Да и разве что-томожет сравниться с тем, когда вокруг свистит ветер, а ты, сжимая коленямиконтрабас, уносишься от настигающего тебя дракона, а потом, резко уйдя в пике,забрасываешь ему в пасть пламягасительный или перцовый мяч?

Воспользовавшись тем, что ей никто не мешает,Таня написала ответы Ваньке Валялкину и Баб-Ягуну. «Спрячу их под ковер, аночью отправлю!» – решила она.

Вызывать купидона днем было опасно. Пухлыймальчуган с крылышками, щеголявший красными подтяжками, наверняка бросился бы вглаза лопухоидам.

Таня выдвинула из-под дивана кожаный футляр,ладонью стерла с него пыль и щелкнула старинной застежкой. Крышка откинулась, идевочка увидела магический контрабас мастера Феофила Гроттера – великогоизобретателя и не менее великого ворчуна, чей голос жил теперь в ее кольце.

В Тибидохсе Таня тренировалась каждый день, итеперь, стоило ей взглянуть на инструмент, у нее появилось неудержимое желаниевновь испытать восторг полета.

«Конечно, Медузия и Сарданапал предупреждали.Лопухоиды, мол, увидят, и все такое… Но ведь должна же я практиковаться, а токак весной играть в драконбол? А чтобы лопухоиды не заметили, я просто наберунужную высоту и все. Не станут же они всматриваться в крошечное пятнышко, даеще и против солнца?» – легко находя себе оправдание, подумала Таня.

Она оделась и, захватив контрабас,выскользнула на лоджию.

Был солнечный морозный полдень. Выпавший заночь снег искрился так, что глазам больно было на него смотреть. Таня забраласьна контрабас, поудобнее перехватила смычок и, шепнув: «Торопыгус угорелус»,выпустила из кольца зеленую искру.

У-у-у!

В тот же миг контрабас сорвался с места ипулей взмыл в небо. Недаром Таня использовала самое скоростное из всехсуществующих полетных заклинаний. Мгновение – и она уже неслась, ловко лавируямежду многоэтажными домами. Когда ей нужно было сделать вираж, она наклоняласьвперед, крепко обнимала локтем гриф и смычком указывала контрабасу направление.

Воображая, что за ней гонится драконпротивника, Таня то круто взмывала ввысь, то камнем падала вниз, уходя от егоатак. Ей давно хотелось отработать прием, который Соловей О. Разбойник, черныймаг и их тренер по магическому пилотажу, называл «мгновенным перевертоном».

Суть «мгновенного перевертона» заключалась втом, чтобы, удирая от дракона, ловко перевернуться на своем инструменте и,продолжая лететь спиной вперед, забросить мяч прямо в распахнутую пасть. Послеэтого надо было резко откинуться назад и направить летающий инструмент вотвесное пике.

Казалось бы, просто, но на словах все просто,на деле же перевернуться на стремительно несущемся инструменте, ухитрившись непотерять при этом смычок, почти нереально. А ведь сразу после броска нужно ещеувернуться от драконьего пламени, которое он наверняка выдохнет, и пронестисьнад самой землей, не врезавшись в нее.

«Вот бы Баб-Ягун удивился, если бы у меняполучилось! Особенно во время матча! Да он бы просто в осадок выпал! А Гробыня?Да она от досады поотгрызала бы все ногти вместе с пальцами!» – мечтала Таня.

Раз за разом она отрабатывала «мгновенныйперевертон» и упорно сталкивалась с тем, что во время поворота невозможно удержатьсмычок ровно. Контрабас начинал вихлять и терял скорость, а значит, будьпоблизости дракон, она бы точно уже оказалась у него в пасти.

«А если бы мне сейчас пас дали? Брякнула бымяч на голову главному арбитру! А арбитры терпеть не могут, когда на них сверхувалятся мячи, особенно перцовые…» – недовольно размышляла Таня.

После двадцатиминутной тренировки онаокончательно уверилась, что нестись на контрабасе спиной вперед по силам далеконе каждому. Тут одно из двух: надо быть или прирожденным драконболистом, илиполным психом! Да и неудивительно, кто еще отважится лететь вслепую, не видя, аскорее угадывая, что происходит за спиной? Поток морозного воздуха буквальносбивает с инструмента, а тем временем за спиной неизвестно откуда вырастаетстрела подъемного крана или узкая башня многоэтажки.

Таня ловко проскользнула под грифом уконтрабаса и села уже нормально, лицом вперед. Перед ней серело четыреодинаковых девятиэтажных дома, сомкнувшихся вокруг футбольной площадки водворе. Девочка слегка наклонилась вперед и, вытянув руку со смычком, ушла впике, решив проскочить между домами. Контрабас послушно нырнул вниз.

Она уже собралась вновь набирать высоту, каквдруг на одной из крыш мелькнула фигура в оранжевом плаще. Таня еще удивилась,что лопухоиды носят такие же плащи, как маги, как вдруг фигура вскинула руку, ав следующий миг смычок в руках у девочки вспыхнул.

Вначале пламя охватило лишь его кончик, но ужечерез секунду пылал он весь, а огонь подбирался к кисти. Таня завопила и отнеожиданности едва не разжала руку. Лишь в последний момент она вспомнила, чтобросать смычок нельзя. Без него контрабас станет неуправляемым и разобьется.Морщась от боли, Таня еще крепче вцепилась в пылающий смычок и, выкрикнув подстраховочноезаклинание: «Ойойойс шмякис брякис», стала снижаться. Тут уже и речи не было отом, чтобы приземлиться красиво. Главное, не сломать себе шею и постараться неразбить инструмент.