Но, прежде чем он ступил на землю, Эдди схватил его заплечо. Стрелок развернулся, удивленно изогнув брови, выцветшие глаза уставилисьна друга.

— В нашем мире есть поговорка, Роланд… мы говорим, чтокое-кто хватается за соломинки.

— И что это означает?

— Это самое, — устало ответил Эдди. — Чем мы сейчасзанимаемся. Пожелай мне удачи, дружище.

Роланд кивнул.

— Ага, желаю. Нам обоим.

Начал отворачиваться, но Эдди вновь позвал его. На этот разна лице Роланда отразилось легкое раздражение.

— Будь осторожен, переходя улицу, — тут Эдди скопировалинтонации Каллема. — Эти летние туристы не смотрят, куда едут. А автомобиль,знаешь ли, не лошадь.

— Не тяни со звонком, Эдди, — ответил Роланд, вылез изавтомобиля и неспешно и уверенно пересек Главную улицу Бриджтона, размереннойпоступью, как пересекал тысячи других Главных улиц в тысячах других маленькихгородков.

Эдди проводил его взглядом, а потом направился к телефонамавтоматам. Нашел номер телефонной справочной и позвонил туда.

6

Он не уехал, уверенно заявил стрелок, говоря о ДжонеКаллеме. Но почему? Потому что Каллем был последним шансом, только ему они моглии позвонить? Другими словами, их действия опять определяла эта чертова стараякарга, ка Роланда из Гилеада.

После короткой паузы оператор телефонной справочнойпродиктовала ему номер Каллема. Эдди попытался его запомнить, он всегда хорошозапоминал числа, Генри иной раз даже называл его Маленьким Эйнштейном. Но наэтот раз не решился полагаться на память. Что-то, похоже, произошло, то ли сего мыслительными процессами вообще (в это он не верил), то ли со способностьюзапоминать некоторые элементы культуры этого мира (вот с этим, пожалуй, споритьбы не стал). Попросив повторить номер и записав его на пыльной стенке навесанад телефоном-автоматом, Эдди вдруг задался вопросом, а сможет ли он читатьроман, сложатся ли для него движущиеся картинки на экране в фильм с единымсюжетом? Но разве это имело хоть какое-то значение? В «Магическом фонаре», поодну сторону от скверика, показывали «Звездные войны», и Эдди подумал: если ондойдет до конца жизненной тропы и ступит в пустошь, больше ни разу не взглянувна Люка Скайуокера или не услышав шумного дыхания Дарта Вадера, он все равно нио чем жалеть не будет.

— Спасибо, мэм, — поблагодарил он телефонистку и ужесобрался набрать номер, когда за спиной один за другим прогремели нескольковзрывов. Эдди развернулся, с гулко забившимся сердцем, уронив правую руку кбедру, ожидая увидеть Волков, охотников, даже этого сукиного сына Флэгга…

Но увидел автомобиль с откидным верхом, набитый хохочущимиподростками, по виду, учениками средней школы, с обожженными солнцем щеками.Один из них «отстреливал» шутихи, оставшиеся от празднования Четвертого июля,Дня независимости. В Калья Брин Стерджис их сверстники называли такиегромыхалками.

«Будь у меня на бедре револьвер, я, скорее всего, уложил быпару этих придурков, — подумал Эдди. — Чтоб знали, как вести себя вобщественном месте». Да. Пожалуй. А может, и не уложил бы. В любом случае емупришлось признать: в более цивилизованных мирах он стал опасен для окружающих.

— Придется с этим жить, — пробормотал он, потом добавиллюбимое слово великого мага и знаменитого наркомана, адресованное решениюмаленьких жизненных проблем. — Договорились.

Он набрал номер Джона Каллема на архаичном телефонномаппарате с вращающимся диском, и когда голос робота, возможно, пра-пра-пра-пра-пра-прабабушкиБлейна Моно попросил бросить в щель девяносто центов, бросил бакс. Почему нет,он же спасал мир.

Раздался гудок… второй… потом трубку сняли!

— Джон! — прямо-таки заорал в трубку Эдди. — Ну, слава Богу!Это…

Но голос на другом конце провода уже отвечал. И Эдди, дитясередины восьмидесятых годов, знал, что ничего хорошего это не сулит.

— …позвонили Джону Каллему из «Каллем кэатейкинг и кэмпчекинг», — отвечал, понятное дело, голос Джона Каллема, тянущий слова схарактерным выговором уроженца Новой Англии. — Мне пришлось внезапно отъехать,вы понимаете, и я не могу с определенностью сказать, когда вернусь. Если этовызовет неудобства, прошу меня извинить, но при необходимости вы можетепозвонить Гэри Кроуэллу, телефон 92 6-5555, или Джуниору Бейкеру, телефон929-4211…

Первоначальный испуг Эдди испарился, испа-а-рился, каксказал бы Каллем, где-то в тот момент, когда записанный нерешительный голосКаллема сообщал о том, что его обладатель не очень-то знает, когда сможетвернуться. По той простой причине, что Каллем никуда и не уезжал, находился вмаленьком, аккуратном коттедже на берегу Кейвадин-Понд, сидел толи на большущемдиване, то ли в одном из двух кресел. Сидел и слушал послания, которыезаписывались на довольно-таки примитивный автоответчик семидесятых годов. Эддиэто знал, потому что… ну…

Потому что знал.

Запись не смогла скрыть нотки озорства, которая прокралась вголос Каллема на последних фразах.

— Если вы все еще хотите поговорить ни с кем, можетеоставить сообщение после звукового сигнала. Только короткое.

Эдди дождался сигнала, после чего сказал: «Это Эдди Дин,Джон. Я знаю, что вы меня слушаете, и, думаю, ждали моего звонка. Неспрашивайте, откуда я это знаю, потому что я не имею об этом ни малейшегопонятия, но…

В трубке раздался громкий щелчок и послышался голос Каллема,живой голос: «Привет, сынок, вы хорошо заботитесь о моей машине?»

На мгновение Эдди даже не нашелся с ответом, потому чтоиз-за местного выговора вопрос получился совсем другой: «Вы хорошо заботитесь омоей ка [11] ?

— Сынок? — в голосе Каллема зазвучала тревога. — Ты налинии?

— Да, — ответил Эдди, — как и вы. Я думал, что вы собиралисьв Вермонт, Джон.

— Ну, вот что я тебе скажу. Такого волнительного дня у насне было с тех пор, как в 1923 году в Саут-Стоунэме сгорел обувной магазин. Копыперекрыли все дороги, ведущие из города.

Эдди не сомневался, что местные жители могли миновать любойблокпост, предъявив соответствующее удостоверение личности, но тут у него вголове мелькнула другая идея.

— Вы хотите сказать, что не сможете выбраться из города,возникни у вас такое желание, не повстречав ни единого копа?

Последовала короткая пауза. Эдди почувствовал, что кто-тостоит рядом. Не поворачиваясь, понял, что Роланд. Кто еще в этом мире могпахнуть, тонко, но бесспорно, другим миром?