Странное существо увидело их и метнулось в лес, бросиврасщепленную лютню.

— Господи! — вырвалось у Эдди. Если это был приходящий, оночень надеялся, что ему уже не доведется увидеть второго.

— Останавливайся, Эдди! — крикнул Роланд, ударил ребромладони по приборному щитку «форда» Каллема, который, подняв шлейф пыли, замерна обочине рядом с тем местом, где скрылся в лесу жуткий старик.

— Открой заднюю крышку, — Роланд уже распахнул дверцу состороны пассажирского сидения. — Достань мой вдоводел.

— Роланд, мы спешим, а до Тэтлбек-лейн еще три мили насевер. Я думаю, нам надо…

— Заткнись и принеси его! — проревел Роланд, затем побежал клесу. Глубоко вдохнул, а когда что-то прокричал вслед убежавшему уроду, от егоголоса по рукам Эдди побежали мурашки. Раз или два он слышал, как Роландговорил таким вот голосом, но в промежутках не составляло труда забыть, что ввенах стрелка текла королевская кровь.

Он произнес несколько фраз, которых Эдди не понял, нопоследнюю разобрал: «Иди сюда, ты, дитя Родерика, ты, сгнивший, ты, заблудший,и преклони колени передо мной, Роландом, сыном Стивена, из рода Эльда».

Поначалу ничего не изменилось. Эдди открыл багажник «форда»,принес Роланду его револьвер. Стрелок затянул пояс-патронташ, даже не взглянувна Эдди, не говоря уж о том, чтобы поблагодарить.

Прошло тридцать секунд. Эдди уже открыл рот, чтобыпредложить Роланду продолжить путь, когда шевельнулась запыленная придорожнаялиства. А еще через пару мгновений из леса появился старик с седыми космами. Онплелся, едва переставляя ноги, с опущенной головой. На рубище расплывалосьбольшое мокрое пятно. Эдди почувствовал сильный запах свежей мочи.

Однако, урод упал на колени и поднял деформированную руку колбу, с такой обреченностью, что Эдди едва не заплакал.

— Хайл, Роланд из Гилеада, Роланд Эльдский! Ты покажешь мнекакой-то знак, дорогой?

— В городке Речной Перекресток старая женщина, котораяназывала себя матушка Талита, дала Роланду серебряный крестик на серебряной же,из мелких звеньев, цепочке. С тех пор Роланд носил крестик на груди. Теперь сунулруку за пазуху и показал крестик коленопреклоненному старику, медленномумутанту, умирающему от радиоактивной болезни, Эдди в этом не сомневался, имутант издал крик изумления.

— Ты найдешь покой в конце своего пути, ты, дитя Родерика?Ты найдешь покой на пустоши?

— Да, мой дорогой, — ответил мутант, рыдая, а потомзаговорил на тарабарском языке и Эдди не смог разобрать ни слова. Посмотрелнаправо, налево, ожидая увидеть приближающиеся автомобили, все-таки лето,разгар отпускного сезона, но шоссе 7 пустовало, никаких машин. Удача явно имблаговолила.

— Сколько таких, как ты, в этим местах? — спросил Роланд,прерывая приходящего. Произнося эти слова, он достал из кобуры револьвер иподнял орудие смерти на уровень груди.

Дитя Родерика вскинул руку к горизонту, не поднимая головы.

— Делах [12], стрелок, ибо здесь перегородки между мирамитонки, скажи анро кон фа; сей-сей дезине фанно билле собайр кан. Я, Черин,девар дан ду. Потому что я грущу по ним. Кан-тои, Кан-тах. Кан Дискордия, авенла кам мах кан. Если лах вайнен, то…

— Как много дан девар?

Мутант обдумал вопрос Роланда, пять раз растопырил пальцы(Эдди их сосчитал: десять). Хотя чего пятьдесят, Эдди не знал.

— И Дискордия? — резко спросил Роланд. — Ты действительнотак говоришь?

— О, да, так говорю я, Чевин из Чайвена, сын Хамила,менестрель Южных равнин, которые когда-то были моим домом.

— Скажи мне название города, который стоит у замкаДискордия, и я освобожу тебя.

— Ах, стрелок, там все мертвы.

— Я так не думаю. Называй его.

— Федик! — вскричал Чевин из Чайвена, странствующиймузыкант, который и представить себе не мог, что его жизнь оборвется в такомдалеком, странном месте, не на равнинах Срединного мира, а в горах западногоМэна. Внезапно он поднял голову, обратил к Роланду свое жуткое, светящеесялицо. Широко раскинул руку, словно распятый на кресте.

— Федик — на дальней стороне Тандерклепа, на Тропе луча! НаЛуче Шардика, на Луче Матурин, на Пути к Темной…

Револьвер Роланда рявкнул один только раз. Пуля попала коленопреклоненномумутанту в лоб, окончательно изуродовав и без того страшное лицо. Когда Чевинпадал на землю, его плоть на глазах Эдди превралась в зеленоватый дым,эфемерный, как крыло шершня. С мгновение Эдди видел зависшие в воздухе зубыЧевина из Чайвена, напоминающие коралловое кольцо, потом исчезли и они.

Роланд бросил револьвер в кобуру. Потом выставил оставшиесяпальцы правой руки и привел ими сверху вниз перед лицом, словно отпускаямутанту его грехи.

— Дай ему покой, — сказал Роланд, после чего расстегнулпояс-патронташ и начал заворачивать в него револьвер.

— Роланд, это был… это был медленный мутант?

— Да, полагаю, можно сказать и так, бедный старик. НоРодерики, насколько мне известно, жили за морями, за долами, на краю света,хотя, прежде чем мир сдвинулся, они присягнули на верность Артуру Эльдскому, —он повернулся к Эдди, синие глаза горели на усталом лице. — Федик — тот самыйгород, куда Миа отправилась рожать своего ребенка. Куда взяла Сюзанну. Кпоследнему замку. Вероятно, мы нам придется вернуться в Тандерклеп, но сначаламы должны попасть в Федик. Как хорошо знать, где Сюзанна.

— Он сказал, что он грустит. По кому?

Роланд только покачал головой, не ответив на вопрос Эдди.Мимо проехал грузовик «Кока-колы», далеко на западе громыхнул гром.

— Федик у Дискордии, — пробормотал стрелок. — Федик —Красная смерть. Если мы сможем спасти Сюзанну… и Джейка… мы пойдем назад, кПограничью, к Кальям. Но мы вернемся, лишь закончив наши дела здесь. А когдавновь повернем на юго-восток…

— Что? — с тревогой спросил Эдди. — Что тогда, Роланд?

— Тогда мы не остановимся, пока не достигнем Башни, — онвытянул перед собой руки, посмотрел на их дрожь, потом повернулся к Эдди. Наего лице читалась усталость, но не страх. — Никогда я не был так близок к ней.Я слышу шепот всех моих ушедших друзей и их ушедших отцов. И шепчут они проблизость Башни.

Эдди с минуту смотрел на Роланда, зачарованный и испуганный.Затем усилием воли отвел взгляд.

— Ладно, — он направился к открытой дверце у водительскогосидения, — если эти голоса шепчут тебе и что нужно сказать Каллему, чтобыубедить его сделать все, что нам от него нужно… ты уж, пожалуйста, дай мнезнать.