– Вы знали, сколько ей платил ваш шеф?

– Сначала не знал, потом случайно узнал.

– Сколько?

– Две тысячи долларов за ночь. Но они почти никогда неоставались на ночь.

– Почему они? – сразу спросил Дронго.

Тауфик отвел глаза. Облизнул губы. Было понятно, что оноговорился.

– Как вам не стыдно, – сразу пришел к нему на помощьадвокат. – Разве можно интересоваться такими интимными вопросами?

– Почему вы оговорились и сказали «они»? – снованастойчиво повторил Дронго. – У него бывали оргии или вечеринки прямо наквартире?

– Никогда не бывали, – выдохнул Тауфик Шукри, – ноон любил... в общем, он так встречался... Мы об этом знали...

– Постарайтесь внятно объяснить, что именно вы имеете ввиду, – попросил Дронго.

– Он любил, когда женщина была не одна, – выдавилтелохранитель, краснея от смущения.

– Вам достаточно или нужны еще подробности? – сновавмешался Муса Халил. – И не забудьте, что об этом не должен никто знать.Это была личная жизнь господина Вилаята Ашрафи.

– Ему нравилось, когда к нему приходила не однаженщина? – безжалостно уточнил Дронго.

– Да, – ответил телохранитель, – он часто такделал, встречаясь сразу с двумя или тремя женщинами.

– Одновременно? Они приходили одновременно?

– Иногда да, – признался Тауфик Шукри.

– Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не имеетникакого отношения к убийству уважаемого господина Ашрафи и должна остаться втайне, чтобы не компрометировать такую семью, – напомнил адвокат.

– Безусловно, – согласился Дронго, – а друзья? Скем из мужчин он больше всего общался?

– Он никогда не общался с мужчинами, – изумленноответил телохранитель.

– Это я понимаю. Я неудачно выразился. Я имею в виду недрузей для интимных игр, а вообще друзей. С кем он виделся и разговаривал чащедругих?

– Со мной, – честно ответил Тауфик Шукри, – мыбыли почти всегда вместе. С гоподином адвокатом Мусой Халилом, всегда когданужно было подписывать документы. С руководителем московского филиала НиколаемСавельевичем Крастуевым, который готовил ему все нужные бумаги.

– Крастуев сейчас здесь, в офисе? – обратился кадвокату.

– Да, конечно. Он работает в компании уже нескольколет, – ответил Муса Халил, – и считается руководителем нашегопредставительства в России.

– А какая должность была у погибшего?

– Он был членом совета директоров компании ивице-президентом. В совете директоров он отвечал и за российское направление.

– Кто по национальности Крастуев? Такая интересная фамилия?

– Он с Северного Кавказа, – сообщил адвокат, – ноне мусульманин. Кажется, он буддист.

– Калмык?

– Возможно. Мы принимаем людей невзирая на их религиозныеили национальные отличия. В нашей головной компании в Египте работает многоарабов-христиан и коптов. Мы не видим в этом ничего предосудительного.

– Безусловно. А теперь, уважаемый Тауфик, расскажите мнеподробно, как вы провели последний день с шефом. Желательно очень подробно,чтобы я мог составить себе четкое впечатление, где именно вы были. Начнем стого, кто пригласил вас на выставку, куда вы поехали из вашего офиса?

– Это был официальный прием. В «Крокус-центре», –сообщил телохранитель, – у нас было официальное приглашение. Следователитоже интересовались этим вопросом. Мы знали, что там нужно быть к двенадцати.Выехали в начале одиннадцатого, чтобы не попадать в автомобильную пробку, и всеравно попали. С трудом успели туда к двенадцати. Там было много людей.

– Ваш шеф что-нибудь пил?

– Только апельсиновый сок, – ответил ТауфикШукри, – я сам принес его, забрав со стола стакан и лично выбирая его извсех стаканов, которые стояли на столике. Это входит в мои обязанности, и яникому не доверял этот стакан. Больше он ничего не пил. Я сам отнес пустойстакан обратно.

– Может, с кем-то здоровался?

– С очень многими людьми. Здоровался, разговаривал, смеялся.Потом мы сели в машину. У нас большой, как это правильно называется,представительский шестисотый «Мерседес». Господин Вилаят Ашрафи всегда садилсяна заднее сиденье, а я был впереди рядом с водителем. И пока мы ехали в город,он ничего не пил, хотя в салоне автомобиля у нас всегда есть напитки, виски,коньяк.

– Вы уверены, что он ничего не пил? Может, кто-то сумелотравить одну из бутылок, которые были в баре вашего автомобиля.

– Их проверяли эксперты. Все бутылки были на месте и всебыли закрытые. Он ничего не пил, в этом я уверен.

– И не курил?

– Нет. Он вообще не курил. У нас не было в машине сигарет.

– Что было потом?

– Мы подъехали к дому, нам открыли ворота. Мы въехали водвор. Я вышел вместе с ним, вошли в подъезд. Обычно он меня отпускал уже внизу,ведь в холле всегда сидел дежурный охранник. А в квартире была установленааппаратура, которая, как это правильно, замечала, нет, правильно сказатьфиксировала всех, кто там появлялся. И у дежурного тоже была своя камеранаблюдения на этаже. Кроме того, он записывал всех, кто входит в дом. Поэтому яобычно с хозяином не поднимался. Он меня отпустил, вошел в кабину лифта,поднялся к себе. Я стоял около дежурного и все видел. Господин Вилаят Ашрафиоткрыл двери своим ключом и вошел в квартиру. После чего я уехал. Через двачаса мне позвонили и сообщили, что мой хозяин умер еще два часа назад и тамработают сотрудники милиции. Я сразу поехал туда.

– А где был ваш водитель?

– Он тоже туда приехал. И очень переживал. Но нас не пустилив квартиру. Никого из нас не пустили. А через два дня арестовали Голованова.Следователь считает, что наш водитель сумел каким-то образом отравить хозяина.Но я в это не верю.

– У них были основания?

– Они нашли в салоне автомобиля какой-то порошок. И поэтомуарестовали Голованова.

– Какой порошок?

– Не знаю.

Дронго взглянул на адвоката.

– Мы тоже не знаем, – пожал плечами Муса Халил, –они говорят, что это тайна следствия, и ничего нам не сообщают.

– Почему вы сразу не сказали об этом?

– О чем мне нужно было вам говорить, если это только однислухи. Об этом сказала супруга Голованова, с которой общался Тауфик Шукри. Ноничего точнее мы не знаем. Машину нам вернули, мы там ничего не нашли.

– Позовите Крастуева, – предложил Дронго,обращаясь к телохранителю. Тот кивнул, быстро поднимаясь и выходя из кабинета.