Дронго подумал, что получил сегодня наглядный урок. Онприехал на встречу с адвокатом в третьем часу дня. В офисе фирмы его уже ждалтелохранитель убитого бизнесмена.

Тауфик Шукри учился в Москве в лихие девяностые, когдауровень преступности в столице зашкаливал за привычные нормы добропорядочныхевропейских столиц. Приехав сюда в девяностом пятом, египтянин уехал черезшесть лет. За это время он не только выучил русский язык и получил дипломинжинера-мостостроителя, но и узнал другую сторону жизни. Он был хорошимспортсменом и дважды это спасало ему жизнь, когда ночью на него набрасывалисьгруппы молодых скинхедов. С профессиональным боксером справиться вообще трудно.Достаточно несколько точных и сильных ударов, чтобы раскидать всех нападающих.К тому же он не бросал занятия спортом и трижды становился чемпионом институтав своей весовой категории. Ему даже разрешили один раз принять участие вмеждународных соревнованиях и выступить за свою страну, где он занял третьеместо. Он приучился к водке, которая так согревала во время непривычныхроссийских морозов, у него появились друзья среди местных ребят – из Краснодараи Махачкалы.

Тауфик Шукри полюбил этот огромный, часто не совсем понятныйгород, населенный таким количеством разных людей, среди которых было и многомусульман. До приезда в Россию он даже не подозревал, что в столице естьмусульманские мечети и местным единоверцам разрешают их посещать. Ему нравилисьпросторные улицы и площади Москвы, красивые женщины, которых здесь было такмного, особенно в окружении его погибшего шефа. И он любил своего бывшегобосса, с которым работал уже больше двух лет. Тауфик Шукри в душе даже немноговосхищался своим шефом, стараясь быть похожим на него.

Убийство Вилаята Ашрафи стало для него большим личнымпотрясением. К тому же он никак не мог понять, каким образом неизвестный убийцамог отравить его босса. Единственным подозреваемым мог быть водитель погибшего– Петр Голованов, который был арестован почти сразу после заключенияпатологоанатомической экспертизы.

Но Тауфик Шукри не верил в виновность и Петра Голованова, скоторым он тоже работал почти два года. Голованову было сорок четыре года. Этобыл спокойный, уравновешанный, рассудительный человек, отец двоихмальчиков-подростков. Представить себе его убийцей Тауфик Шукри не мог при всемжелании. Но тогда получалось, что смерть его босса невозможно было логическиобъяснить, и оставалось предположить, что сам дьявол хотел смерти ВилаятаАшрафи.

Приехавший сюда полтора месяца назад голландский специалистдосконально опросил всех возможных свидетелей, дважды обыскал квартирупогибшего. Провел несколько экспертиз, но так ничего и не добившись, уехалобратно. Теперь Тауфик Шукри уже не верил в возможность установления истины.Дьявол, или иблис, как его называли в Египте, иногда устраивает подобные вещи,когда никакого разумного рационального объяснения случившемуся дать невозможно.А домой Тауфику очень хотелось. Он скучал по своей молодой супруге, по своейдочери. Но появление Дронго встретил спокойно, сидя на диване и скрестив рукина груди. Он уже не верил, что новый эксперт сможет что-либо выяснить.

Дронго вошел в кабинет, где телохранитель его ждал, и сразупротянул руку. Тауфик Шукри поднялся с дивана. Он был высокого роста, почтитаким же, как и вошедший незнакомец. Перебитые уши и нос сразу выдавали в нембоксера. Щегольские тонкие усики придавали несколько нагловатый вид.

– Добрый день, – начал Дронго по-русски, –насколько мне успели сообщить, вы понимаете русский?

– Хорошо понимаю, – кивнул Тауфик Шукри.

Вошедший следом за Дронго Муса Халил подошел к столу,усаживаясь в кресло, словно давая понять, кто именно здесь хозяин положения.Формально он был прав, это был кабинет самого погибшего, в котором наиболееуверенно мог чувствовать себя адвокат семьи Ашрафи. Кабинет был большой, мебельтяжелая и, на взгляд Дронго, излишне претенциозная. Массивные кресла, стулья,диван, встроенные шкафы из очень дорогого красного дерева. Такие кабинеты былиу преуспевающих коммерсантов средней руки, которые пытались произвестивпечатление. Хотя необходимо было делать ставку и на менталитет погибшего. НаВостоке такой кабинет был символом успешного бизнеса.

– Давайте сядем и поговорим, – предложил Дронго. –Вы давно работали с погибшим?

– Около двух лет, – сообщил Тауфик, – но я училсяв Москве шесть лет и поэтому хорошо знаю город и русский язык.

– Да, об этом мне сообщили. За это время какие-нибудьконфликты или недоразумения встречались? Когда вам пришлось бы применить своиспособности телохранителя?

– Нет, никогда. Господин Вилаят Ашрафи, да примет Аллах егодушу, никогда не посещал каких-либо мест, где ему могла угрожать такаяопасность. Он понимал, что является представителем великой семьи.

– Можно подумать, что вы не ездили в клубы или навечеринки? – уточнил Дронго.

– Ездили, – кивнул Тауфик, – но мы посещали оченьэлитные клубы, где всегда была своя охрана. В обычные места господин Вилаятникогда не ездил. Только в очень дорогие клубы, куда пускали не всех желающих.И на вечеринки он отправлялся только к очень уважаемым людям.

– Каким образом вы различали, где очень уважаемые, а гдепросто мало уважаемые? – улыбнулся Дронго.

– Это легко, – ответил Тауфик, – во-первых, я знаюМоскву, во-вторых сразу видно, куда мы приехали. Нужно посмотреть нателохранителей, вокруг дома, на дорогие автомобили, на женщин, входящих вздание, как они одеты, какие у них бриллианты и украшения. Все сразу становитсяпонятно.

– Значит, вы у нас почти психолог, – весело кивнулДронго. – Судя по всему, ваш шеф был человеком достаточно компанейским ине пропускал светских мероприятий.

– Господин Вилаят Ашрафи работал в Москве нашимпредставителем, – предостерегающе вмешался адвокат Муса Халил, – иесли он иногда позволял себя отдохнуть, то это ничего не значит. А посещениесветских мероприятий входит в обязательную программу любого бизнесмена такогоуровня.

– Успокойтесь, – посоветовал ему Дронго, – мысейчас не рассматриваем моральные качества погибшего и не пытаемся его осудить.Он был молодой и очень состоятельный человек, который имел право на личнуюжизнь. Все, что я буду узнавать, мне нужно для расследования, а не для того,чтобы где-то обнародовать факты из личной жизни Вилаята Ашрафи.

– Вы должны понимать, – снова не выдержал МусаХалил, – семья Ашрафи Мостоуфи не просто представители одного из самыхизвестных родов Ирана, они были родственниками изгнанного из Ирана шаха. Икомпрометация такой семьи может отвечать интересам некоторых кругов в Иране,которые боятся возвращения прежнего режима.

– Я учту ваши слова, – кивнул Дронго. – А теперьмне интересно, с кем ближе остальных общался погибший? Я имею в виду преждевсего женщин.

– У него было много знакомых, – осторожно сказал ТауфикШукри, посмотрев на адвоката и отводя глаза.