– Ну, можно сказать, что другой, – улыбнулась Таняи стала совершенно очаровательной, – Ковальск поделен на две части.Верхняя на горе, где мы с вами сейчас находимся. Здесь расположены источники,гостиницы, лазня, сувенирные лавки, и именно тут селятся те, кто приезжаетотдыхать и лечиться. Но есть еще и другая часть Ковальска, так называемыйнижний город. Он раскинулся у подножия горы, в нем живут те, кто работает вверхней части: врачи, медсестры, официанты, горничные. Фактически Ковальсксуществует только за счет туризма, или, если хотите, назовем это оздоровлениемстраждущих.

– А как можно добраться вниз?

Танечка заморгала.

– Ну… пешком, тут не так уж далеко будет, километрадва.

– Только на своих двоих? Неужели здесь нет автобуса илимаршрутного такси?

– В верхнем городе, – зачастила Таня, –движение личного автотранспорта запрещено, да и где тут кататься? Смех один!Все, кто приезжает сюда на работу из нижней части, оставляют тачки на стоянке.Автобус есть, но он ходит строго по расписанию.

Внезапно она спохватилась:

– Кстати, если хотите в нижний попасть, то можетеуспеть на автобус, он от парка через десять минут пойдет.

– А где парк?! – в нетерпении воскликнул я.

– Как выйдете, налево, а потом вверх, до гостиницы«Элишка», – охотно объяснила Таня.

Узнав дорогу, я побежал по круто поднимающейся дороге, иснова гуляющие, разинув рты, наблюдали за мной. Я явно шокировал здешнююпублику, только чем? Ей-богу, понять было невозможно. Может, в Ковальске непринято носить коричневые брюки и бежевые пуловеры? Иного объяснениянездоровому интересу, вызванному моей скромной персоной, я не находил.

Домчавшись до зеленого массива, я глянул на часы и понял,что совершенно зря летел как угорелый. Даже черепаха доползла бы от Замковойлазни до парка секунд за сорок.

На скамейке у остановки автобуса сидело несколько человек. Восновном это были женщины не слишком элегантного вида. Еще раз посмотрев начасы, я отошел в сторону, набрал номер Норы и сказал:

– Вы не поверите, но, кажется, я его нашел.

– Шутишь! – воскликнула она.

– Нет, сейчас поеду по нужному адресу и проверю, так лиэто. Если увижу господина Стриженова, то тут же перезвоню вам. Насколько японял, по условиям пари этот тип имеет право убегать и прятаться лишь до тогомомента, как его обнаружат.

– Да, – подтвердила Нора, – только ты долженподойти к нему и твердо заявить: «Бугаев-шоу. Добрый день, господин СтриженовМихаил Юрьевич, ваше убежище обнаружено». Если станешь ходить кругами и блеятьчто-то невразумительное типа: «Простите, я пребываю в сомнениях, но вы оченьпохожи на Стриженова», то шельмец может ответить отрицательно и удрать. Поэтомуты вначале убедись в своей правоте, а уж потом подходи к парню.

Я молча слушал нудные поучения. У Норы есть однараздражающая меня черта. Вернее, их у хозяйки много, но наиболее противная –это желание постоянно учить вас жить. Нора абсолютно уверена в том, чтоявляется истиной в последней инстанции, и меня эта ее убежденность иногда злит,но чаще веселит. Ей-богу, Элеонора очень напоминает мне младшего школьника,который прочитал первый том Всемирной энциклопедии и теперь считает себяобразованным человеком.

– Осторожность, осторожность и еще разосторожность, – вещала Нора, – торопливость хороша лишь при ловлеблох. Не наруби дров.

Пообещав хозяйке превзойти по настороженности тушканчика,попавшего по недоразумению ко львам, я отсоединился и вернулся к остановке.Народу прибавилось, появились еще две тетки, очевидно, глуховатые, потому чторазговаривали они на повышенных тонах.

– И где ты устроилась, Анна Ивановна?

– На Карловой.

– Почем там берут?

– Да по триста ихних рубчиков в день.

– Дорого!

– Ну ты и сказала, Надежда Петровна! Да дешевле несыскать, хоть все обрыскай.

– Я за двести живу, – гордо сообщила НадеждаПетровна. – Очень удобно, прямо у остановки. Из окошка вижу, как автобусподходит.

Анна Ивановна поджала губы, было видно, что она слегкарастерянна и обижена, но потом ее лицо просветлело.

– По двести рублей, говоришь? – переспросила она.

– Да, – подтвердила не почуявшая никакого подвохаНадежда Петровна, – именно так. Я хорошо сэкономила, даже записалась влазне на лишнюю процедуру, углекислую ванну, теперь просто свечусь здоровьем.

Я посмотрел на часы – пора бы уж автобусу приехать. И потом,где же я слышал эту смешную фразу «просто светится здоровьем»? Перед глазамивозникла собачья морда – как же, как же, это ведь из рекламы: «Ваша собакапросто светится здоровьем». Скорей всего, Надежда Петровна обожает телик. Личноя, имейся у меня пес, ни за что бы не приобрел несчастному корм, от котороготот начал бы светиться, потому что мигом заподозрил бы продукт с повышеннойрадиоактивностью.

– Небось у тебя ванны нет, – пошла в атаку АннаИвановна.

– Как же не быть?

– Сколько же еще народу в квартире проживает? –заехала с другой стороны Анна Ивановна.

– В каждой комнате по одному, всего пятеро.

– Ванна с туалетом общая?

– Ну да.

– А я одна! За триста! И никаких соседей, –торжествующе воскликнула Анна Ивановна, – сама себе хозяйка! Вот такоелечение на пользу пойдет!

Надежда Петровна открыла рот, да так и застыла: больше крытьбыло нечем.

Я же опять поднес часы к глазам и возмутился:

– Где автобус?

Анна Ивановна скривилась:

– А тут все так: никто никуда не торопится, ничтововремя не начинается. Придет когда-нибудь.

Я забегал туда-сюда по тротуару, похоже, оказался самымнервным из присутствующих. Остальные вполне мирно ожидали автобус и не выражалинеудовольствия. Когда он с получасовым опозданием прикатил со стороны парка, ябыл готов сказать пару нелестных слов шоферу. И полное незнание чешского языкане явилось бы преградой, потому что водитель небось русский или украинец. Но забаранкой я неожиданно для себя увидел женщину лет сорока, и весь мой гнев мигомулетучился. Я просто не способен выяснять отношения с дамой, даже если онастоль отвратительно опаздывает!