– Почему не работает кондиционер?

– Боже, жуткая жара.

– Как тут тесно.

– О… о… здесь всего три вешалки.

– Отвратительная салфетка на столике!

– Ваня, вели проводнику включить вентиляцию.

– Иван Павлович, сделайте милость, попросите воды.

– Вава! Сходи и потребуй еще одну подушку.

– Иван Павлович, прихватите для меня лишнее одеяло.

– Ваня! Ты достал мои домашние туфли?

Я выскочил в коридор и наткнулся на зятя Коки,привалившегося к стене.

– Ваш должник по гроб жизни, – тихо сказал мужик.

– Ерунда, – тоже шепотом ответил я. – Мне всеравно в командировку в Ковальск надо ехать.

– Вы просто святой человек – один, с двумя этимижабами, спаси вас господь, – покачал головой зять Коки. – Наверное,нехорошо вам это говорить, когда впереди утомительная дорога, но как подумаю,сколько времени не увижу родную тещеньку, так просто ликование охватывает. Умане приложу, каким образом вы этих болтливых обезьян на протяжении тридцатичасов выдержите, да еще в крохотном замкнутом пространстве.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся я, – не услышуих.

– Разве такое возможно! – вздохнул он. –Голоса-то какие, прямо в печенки въедаются.

– Я научился за долгие годы общения с Николеттойабстрагироваться.

– Ваня! – взвыла маменька. – Где же мояподушка?!

– Проводники сейчас заняты, – мирно ответиля, – попросили со всеми вопросами обращаться после отправления.

Последняя моя фраза вызвала бурю негодования.

– Безобразие!

– Отвратительно!

– Никакого комфорта.

– Совок, он и есть совок.

Зять Коки выдернул шофера из купе. Красный, потный пареньимел совершенно безумный вид.

– Эй, Саша, – тряхнул его хозяин, – ты что?

– Простите, Николай Леонидович, – забубнилтот, – укачало меня малость, в ушах звенит.

– Иди на улицу, – коротко велел Николай, – насвежий воздух.

– Ага, – Саша ринулся по коридору, – щаполегчает. Там у одной из женщин духи такие убойные, просто ум помрачается, какпонюхаешь! Дико вонючие!

Я отвернулся к окну. Да нет, парфюм очень даже хороший,французский, называется «Пуазон», что в переводе означает яд. Да, духистановятся настоящей отравой, если их вылить на себя целый флакон, как этопроделывает Николетта. Неудивительно, что у водителя закружилась голова, бедныйпарень не привык к газовой атаке.

– Провожающих просят выйти на перрон, до отхода поездаосталось пять минут, – равнодушно объявило радио.

Николай протянул мне руку:

– Ну, с богом.

– Счастливо оставаться.

– Если утопишь мою жабу в бассейне с минеральной водой,претензий не будет, – сказал зять Коки.

Я покачал головой:

– Специально я ничего предпринимать не стану, но, есливдруг она сама тонуть начнет, просто не услышу криков о помощи.

– Как же, – вздохнул Николай, – Кока оретхуже сирены. Ну, удачи вам.

Я втиснулся в крохотное купе с тремя полками и посмотрел намаменьку и Коку, которые с горящими глазами поносили все вокруг. Да уж, мнескорее понадобится не удача, а библейское терпение вкупе с ангельскойнезлобивостью.

Поезд несся сквозь тьму. Кока с Николеттой, получив одеяла,подушки, салфетки, лишние полотенца, чай, сахар и велев включить, а потомотключить кондиционер, в конце концов улеглись на свои полки. Мне, естественно,досталась самая верхняя, практически под потолком.

Едва я умостился на отвратительно жесткой постели, какНиколетта взвизгнула:

– Вава!

Я свесился вниз:

– Что такое?

– Не смей шевелиться, я боюсь.

– Чего?

– Полка обвалится.

– Это невозможно.

– Да? Всякое случается.

– Ложись на мое место, под твоим весом полка точно недрогнет!

– Наверху очень душно.

– Ну тогда не знаю, чем тебе помочь.

– Дай мне воды.

Я слез, налил стакан и протянул Николетте.

– Фу! – воскликнула маменька. – Ну и гадость!Похоже, эту минералку добыли из лужи! Принеси «Перье»!

– Его тут нет.

– Тогда «Эвиан».

– Нет…

– «Виттель», в конце концов! Сходи в ресторан.

Я пошлепал через мирно спящие вагоны, добрался до последнегои спросил у зевающего проводника:

– Простите, а ресторан где?

– Его тут нет, – меланхолично ответил дядька.

Пришлось возвратиться назад несолоно хлебавши. По дороге яприкидывал, как получше сообщить Николетте, что всю дорогу ей придется пить туже воду, что и остальным пассажирам. Но, к счастью, когда я вернулся, Николеттауже заснула. Я залез на свою полку и тоже отбыл в страну Морфея.

Ближе к утру раздался невероятный грохот.

– Откройте, таможня, паспортный контроль.

Я вскочил и отпер дверь. В купе всунулся огромныйкраснорожий мужик:

– Паспорта!

Николетта села и потрясла головой.

– Как, уже Чехия?

– Нет, – буркнул служивый, – граница сБелоруссией. Ваши документы.

– Вы шутите, милейший, – высокомерно заявиламаменька.

– Очень глупо! – подхватила с нижней полкиКока. – Ночью! Идиотский розыгрыш!

– Документы, – повторил офицер.

– С ума сойти! – взвизгнула маменька. – А томы дуры!

– Граница с Белоруссией! – вторила ей Кока. –Не надо думать, что тридцатилетние дамы – кретинки. Молодость не обязательноглупа!