– Ну, так для кого ты взяла кассету? – обратился он кСвете.

– Тебе какая разница? – отмахнулась она. – Я сКолькой расплатилась.

– А со мной – нет. – Он опять больно стиснул ее руку,но Света была начеку и двинула его каблуком под коленку.

– А ну пошел отсюда, а то как тресну!

Александр Каморный был очень хорошим репортером изамечательным знатоком человеческой души. В данный момент он сразу понял, чтоСвета его не боится и что следует срочно сменить тактику.

– Дорогая, – он отпустил Свету и даже отошелподальше, – я привык получать ответы на свои вопросы. И ты мне сейчас всерасскажешь, иначе...

– Иначе – что? – прищурилась Света. – Ты сделаешьтак, что меня уволят с телевидения? Я тебя умоляю, неужели ты думаешь, что ястану цепляться за эту работу?

– Да, – задумчиво произнес Каморный, – за этуработу ты, разумеется, цепляться не будешь... И чувствуешь себя в полнойбезопасности, имея покровителя – я еще не знаю, какого, но догадываюсь.Светлана Малькова, 1976 года рождения, проживает с матерью и младшей сестройИриной, 1980 года рождения, – начал он голосом старого кадровика.

Света насторожилась.

– Ирочка очень хорошенькая и умница, закончила платноеотделение при институте Герцена. Знает два языка. И в прошлом году онапознакомилась с английским моряком. Корабли приходили с визитом вежливости, идевушек приглашали переводить. Такой милый молодой человек, Джулиан, мама ипапа имеют ферму в графстве Йоркшир. Дети влюбились с первого взгляда, и воткак раз сейчас Ирочка получила диплом и собралась ехать в Англию к жениху.Прелестная девушка, английские папа с мамой просто в восторге от будущейневестки. Но вот интересно, как изменится их мнение, если они узнают, что вшестнадцать лет Ира попала в плохую компанию, увлеклась наркотиками, даже былазадержана однажды в ночном клубе и в состоянии сильного наркотическогоопьянения привезена в двадцать третье отделение милиции городаСанкт-Петербурга, о чем имеется запись в протоколе от семнадцатого марта однатысяча девятьсот девяносто шестого года. – Каморный весело посмотрел напобледневшую Свету и продолжил: – И еще: совсем некстати случившийся вотделении репортер успел щелкнуть юную наркоманку в таком виде, что чопорныеангличане копыта отбросят, когда увидят фотографию.

Света не издала ни звука, Каморный даже удивился подобнойвыдержке.

– Вы с сестрицей, конечно, можете надеяться, что еслиДжулиан любит свою невесту, то не посмотрит на ее прошлое – с кем по молодостине бывает? И даже родители, когда увидят Ирочку воочию, изменят свое мнение.Так вот, напрасно вы на это надеетесь. Ни хрена они не изменят мнение, потомучто ни Джулиану, ни респектабельным родителям просто не дадут возможностиузнать Ирочку поближе. Англичане вообще не любят пускать на свой остров чужих,особенно молодых женщин сомнительной репутации. Если не ошибаюсь, Ирочке какраз в эти дни оформляют визу? Как думаешь, какой ответ даст консульство, еслипослать им фотографию шестнадцатилетней наркоманки и копию протокола?

Каморный с нетерпением ожидал взрыва, рыданий, того, чтоСвета бросится на него с кулаками. Именно эти минуты он, сам себе непризнаваясь, находил самыми приятными в своей работе. Опасаясь нападения, ондаже отошел в угол комнаты, но Света молчала, отвернувшись. В глубине душиКаморный несколько растерялся – он исчерпал все свои аргументы, а результатапока не достиг. Наконец она повернулась и посмотрела на него пристально. Взглядее Каморному понравился. Хороший взгляд, прямой и честный, чувствовалось, чтоего обладательница не задумываясь разорвала бы Каморного на куски или переехалаавтомобилем, причем сделала бы это своими руками, никому не поручая и ненадеясь на посторонних.

– Ты понимаешь, что я готова сделать все, чтобы Ирка уехалав Англию?

– Понимаю, дорогая, иначе я не стал бы затрагивать этотвопрос.

– Ты понимаешь также, что если ты по злобе или подлостихарактера все же сделаешь так, что ей не дадут визу, то мне станет нечеготерять.

Каморный еще раз заглянул ей в глаза и согласился.

Далее, отвечая на его наводящие вопросы, она рассказала, чтокопию видеокассеты ее просил достать Антон Ребров, доверенный помощник ВадимаКрутицкого, ныне покойного. Зачем ему это было нужно, она, Света, понятия неимеет.

– Доверенный помощник, говоришь... – задумчиво бормоталКаморный. – А откуда ты его знаешь? Спала с ним, что ли?

– Ты не поверишь, но не спала и не собираюсь, – усталоулыбнулась Света. – Просто в детстве мы жили в одном доме.

– А как он живет сейчас? – заинтересовалсяКаморный. – Семья, дети, какая квартира?

– Откуда я знаю! – Света пожала плечами. – Ясказала, что знала, а теперь – проваливай. И помни наш уговор: мне терятьнечего.

Света Малькова, сколько себя помнила, всегда считаласьстаршей. Это внушили ей родители лет примерно с четырех, когда родилась младшаясестренка Ирочка.

«Ты старшая, – говорили ей, – и должна понимать,что младенцу нужен покой, поэтому нельзя прыгать и играть в шумные игры».

«Ты старшая, – говорили ей по прошествии шестилет, – и должна не бегать с подружками, а присматривать за сестрой водворе, не отпуская ее от себя ни на минуту».

«Ты старшая, – твердила мать, – и должна вовремяприводить сестру из школы и контролировать приготовление уроков».

И Света все делала, не потому что была особенно послушнымребенком, а потому что действительно чувствовала ответственность за младшуюсестренку. Родителям было некогда: отец часто ездил в командировки, а матьработала, но все как-то неудачно – какие-то у нее были бесконечные проблемы сработой, потому что была она человеком взбалмошным и не могла подолгу уживатьсяни в одном коллективе. Она часто меняла место работы и, не имея специальногообразования, устраивалась то техником, то секретаршей, то вообще лаборанткой.Первое время шла она на новую работу, как на праздник, и по утрам, тщательнонакладывая макияж перед зеркалом, рассказывала дочерям, какие замечательныелюди работают в ее новом коллективе, какая в отделе творческая атмосфера издоровый психологический климат. Так продолжалось несколько месяцев, после чегомать начинала приходить с работы взвинченная, начальника называла старымкозлом, сотрудники мужского пола становились у нее хамами, а сотрудницы – всепоголовно стервами и старыми грымзами. Заканчивалось все тоже всегда одинаково– мать увольнялась по собственному желанию и проводила время, лежа на диване стелефоном в одной руке и сигаретой в другой. Потом она оживала, говорила, чтоей осточертел быт – все эти кастрюли и грязное белье, и история с устройствомна работу начиналась заново. Естественно, при такой сложной жизни материнекогда было заниматься дочерьми.

И Света учила Ирочку самым необходимым вещам: кататься надвухколесном велосипеде, собирать кубик Рубика, читать, потом, лет в двенадцать– красиво укладывать волосы и красить ресницы.