– Какой план?

Она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что телохранительница ее не услышит, и продолжила:

– Я намерена доказать отцу, что могу жить самостоятельно и не нуждаюсь в его опеке. Если мы заключим с вами сделку, он будет вынужден это признать.

– А если он не согласится предоставить вам свободу?

– В таком случае я уеду. Я всегда мечтала о путешествиях. Поеду в Лондон или Париж, а может быть, и в Калифорнию.

Он не верил, что она сможет так поступить.

– Вы на самом деле сможете покинуть отца и дядю?

– Почему нет? – с вызовом спросила она. – Это облегчит им жизнь. Вы же уехали от семьи. Почему я не могу поступить так же?

– У меня были совершенно другие обстоятельства. Ваши отец и дядя души в вас не чают и сойдут с ума от беспокойства, если вы уедете. За меня никто и никогда не беспокоился.

– Извините, мне не следовало затрагивать эту тему.

Грейсон не мог прекратить разговор. Ему необходимо предостеречь ее от серьезной ошибки.

– Мои родители не пытались меня остановить. Я не пошел по их стопам и словно бы умер для них.

Но если вы уедете, ваши родные не прекратят вас искать.

– Чтобы снова приставить ко мне охрану?

– Нет, потому что они вас любят и ваше отсутствие сильно их опечалит. Пожалуйста, скажите, что вы понимаете, какой дар семейной любви вам достался и что его нужно беречь.

– Я… я понимаю. – Аннабель нервно теребила ремешок висевшей на плече сумочки. – Но порой эта любовь начинает меня душить. Отец до сих пор не смирился со смертью мамы. Но прошло одиннадцать лет. Если мне и грозила какая-то опасность, все уже давно в прошлом.

Грейсон искренне надеялся, что Аннабель права. Тем не менее его не оставляли какие-то смутные предчувствия. Он вспомнил свою последнюю подругу. День отдыха и веселья закончился катастрофой. А он тогда не заметил никаких знаков приближавшейся беды. Может быть, он излишне чувствителен сейчас и, обжегшись однажды молоком, дует на воду?

Завернув за угол административного здания, они столкнулись с толпой репортеров. Грейсон напрягся. Он знал, что рано или поздно это произойдет, но надеялся, что позже.

Марта немедленно встала перед ними, отгоняя папарацци.

Вопросы посыпались один за другим:

– Леди Аннабель, правда, что у вас новая любовь?

– Король одобряет?

– Как давно вы встречаетесь?

Социальные сети хорошо знают свое дело. Без их вмешательства невозможно и шаг сделать. Они побывали в университете, и весь мир уже в курсе.

Аннабель проявляла олимпийское спокойствие, отделавшись односложной фразой: «Без комментариев». Вероятно, ей, как особе королевских кровей, не привыкать к назойливому вниманию прессы. Появилась университетская охрана, скорее всего вызванная Мартой, и им удалось пройти в машине. Когда они выезжали с парковки, несколько автомобилей устремились вслед за ними.

Беспокойство Грейсона росло вместе с набирающим скорость автомобилем. Он вцепился в дверную ручку. Воспоминания нахлынули новой волной. Обычно они приходили ночью, когда он мучился бессонницей. Но сейчас все происходило будто наяву.

Прошлое и настоящее слились в единое целое. Это было похоже на фильм ужасов.

– Грейсон, вы в порядке? – встревоженно спросила Аннабель.

Он лишь кивнул, не в состоянии вымолвить ни слова.

– Сомневаюсь, вы бледны, как привидение.

– Все нормально, – вымученно сказал он.

В этот момент раздался громкий хлопок, похожий на выстрел.

Он схватил Аннабель и пригнул ее голову к полу.

– Грейсон, что вы делаете? Отпустите меня!

Он колебался. Новых выстрелов не было слышно, он отодвинулся, позволив Аннабель распрямиться.

– Что это было? – встревоженно спросила она.

Грейсон не стал озвучивать свои мысли, не желая ее пугать.

– У одной из машин лопнула шина, – отозвалась Марта.

Это сообщение должно было бы успокоить Грейсона, но не тут-то было. Рой папарацци на мотоциклах и малолитражках следовал за ними по пятам. Они двигались хаотично, подрезая друг друга и создавая опасность на дороге.

– Марта, возвращаемся во дворец, – приказала Аннабель.

Телохранительница вела автомобиль, не отрывая взгляда от дороги.

– Поняла вас, я сообщу во дворец, что за нами погоня.

Аннабель положила голову на плечо Грейсона.

– Простите меня, пожалуйста. Не беспокойтесь. Мы скоро будем во дворце.

– Я в порядке, – снова повторил он. Хотя это было неправдой. Он совсем не в порядке. Но не готов открыть свое прошлое. Ему не хотелось увидеть разочарование в глазах Аннабель, что никакой он не герой, если он решится поведать ей о своем прошлом.

– Нет, я же вижу. Это все из-за папарацци. Студенты были так возбуждены вашим визитом, что немедленно выложили информацию в социальные сети, и папарацци не преминули воспользоваться моментом.

Остаток пути они проделали в молчании, держась за руки.

Когда ворота дворца закрылись и автомобиль снизил скорость, Грейсон смог спокойно вздохнуть. Его охватила неловкость от собственного поведения. Со времени того несчастного случая прошло больше года. Он думал, что окончательно справился с собой, но мысль о том, что подобное может произойти с Аннабель, выбила его из колеи, вызвав неадекватную реакцию.

Как только машина остановилась, он выскочил наружу. Что с ним такое? Как можно было принять звук лопнувшей шины за выстрел? Он выставил себя полным идиотом.

Ему необходимо проветриться и собраться с мыслями, прежде чем отвечать на неизбежные вопросы Аннабель. Он не знал, что ей сказать. Грейсон ни с кем, кроме адвоката, не обсуждал случившееся год назад. И не собирался делать это сейчас.

Он направился в сторону частного пляжа.

– Грейсон, подождите, – окликнула его Аннабель.

– Оставьте его, – посоветовала Марта.

Чем дальше он шел, тем быстрее успокаивался. Чтобы отвлечься, он снова стал обдумывать странную записку, обнаруженную Аннабель в дневнике матери. Что-то не давало ему покоя. Грейсон достал телефон и стал внимательно рассматривать сфотографированную записку. Он перечитал ее несколько раз. Интересно, что его беспокоит? Орфографические ошибки, прописные буквы в середине некоторых слов или невнятное содержание записки?

Кто мог быть автором столь загадочного послания?

Почему мать Аннабель хранила его в дневнике?

Что-то здесь не так.

Но что?

Это ее вина.