Растолкав запуганных жильцов, Анатолий пробился к дверикабинета и схватился за ручку.

— Извините, сейчас моя очередь… — проговорилбледный интеллигент в пальто неопределенного цвета и сползших на кончик носакрупнокалиберных очках.

— Чего?! — Анатолий, окончательно вжившийся вобраз Хруща, повернулся к осмелившемуся протестовать интеллигенту всем телом исмерил его презрительным взглядом. — Ты, хомяк недокормленный, ты с кемэто разговариваешь? Тебе что, срочно захотелось в палату интенсивной терапии?Так я это запросто могу устроить!

Интеллигент поправил очки, разглядел своего обидчика,испуганно хрюкнул и задним ходом ввинтился в плотную толпу товарищей понесчастью.

— Больше нет недовольных? — строго осведомилсяфальшивый Хрущ и, не дождавшись ответа, вошел в кабинет. Маркиз проследовал заним в качестве бесплатного приложения.

— Ничего не могу сделать, — автоматическипроговорила моложавая, сильно накрашенная тетка, восседавшая за обшарпаннымстолом, не поднимая глаз на посетителей, — на ближайшие два месяца всерасписано. Могу записать заявку на июнь…

— Чего? Отопление будешь в июне ремонтировать? — протянулфальшивый Хрущ, остановившись перед столом техника. — На фига мне в июнетвое отопление?

— Гражданин, не хулиганьте! — процедилатетка. — Или вам придется покинуть помещение…

— Ты хоть глаза-то подними! — рявкнулАнатолий. — Погляди, с кем разговариваешь! Или столько краски на векинашпандорила, что уже и поднять их не можешь? Тебе, как Вию, для этогопосторонняя помощь требуется?

Смотрительница удивленно подняла взор, разглядела посетителяи переменилась в лице.

— Валентин Степанович! — испуганно проблеялаона. — А я вас не ожидала… меня проинформировали, будто бы вы вкомандировке… я очень извиняюсь…

— Извиняется она! — Анатолий набиралобороты. — Ты лучше не извиняйся, а дело делай!

— Так ведь… вы же возражали насчет отопления… я уж всезаявки на июнь перенесла… чтобы вас не беспокоить…

— Раньше возражал, а теперь не возражаю! — гаркнулАнатолий.

— Это вы точно? — пролепетала тетка. — А выпотом претензий не будете предъявлять?

— Если я сказал — значит, все точно! У меня всегда так!Только чтобы быстро! У меня времени нету с вами сопли жевать! Сей моментпосылай ко мне своего инвалида умственного труда, пока я не передумал! Чтободна нога там, а другая тоже там! Пускай подключает чего надо!

— Сию минуту… — Смотрительница потянула из карманамобильник, потыкала в него толстым пальцем с квадратным фиолетовым ногтем иторопливо проговорила: — Макаронов, это Лариса Мамедовна! Ты чем сейчасконкретно занят? Сию секунду бросай свой засор и перебазируйся в двадцатьшестую квартиру! Насчет отопления… Да, в двадцать шестую! Да, хозяин в наличии!Да, не возражает! Я тебе что сказала? Перебазируйся срочно, пока он непередумал! А на этот засор… да, правильно понимаешь! Все, ВалентинСтепанович, — рапортовала она Анатолию, — можете идти к себе по меступрописки. Через три минуты сантехник будет в вашем полном распоряжении!

— То-то! — строго проговорил Анатолий и покинулкабинет.

— Да, Толик, в тебе пропадает великий артист! — суважением произнес Маркиз, когда приятели покинули коридор жилконторы. —Станиславский и тот сказал бы: «Верю!»

— Не знаю никакого Станиславского, — гордо ответилАнатолий. — Техника-смотрителя убедить гораздо сложнее, чем этого твоегоСтаниславского!

Приятели поднялись на пятый этаж и остановились передквартирой Хруща. Обещанный сантехник еще не появился, но в данной ситуации этобыло им только на руку. Леня достал свою знаменитую отмычку и приступил кработе. Замки у Хруща, как и следовало ожидать, были серьезные, и Маркизупришлось попотеть. Однако через три минуты дверь была успешно открыта, темсамым еще раз подтвердив известную аксиому, гласящую, что замки существуюттолько для честных людей.

Только коллеги вошли в квартиру и огляделись, как налестнице послышались тяжелые шаркающие шаги и на пороге появился сантехник изжилконторы Макаронов, более известный среди жильцов как дядя Чирик. Это своепрозвище Макаронов получил еще в советские времена, когда за любую услугутребовал с жильцов десять рублей, или чирик, как тогда называлась эта купюра.Если жильцы возмущались его аппетитами, дядя Чирик ухмылялся и отвечал:

— А тебя никто не принуждает. У нас полная свободасовести. Хочешь — плати, не хочешь — бегай в сортир на Витебский вокзал. Если,конечно, добежишь.

— Здорово, хозяин! Ну, показывай, где тут у тебячто! — проговорил дядя Чирик, войдя в квартиру.

Прихожая сразу наполнилась неповторимым ароматом, состоявшимиз многолетнего перегара и запаха засорившейся канализации.

— Сам разбирайся! — огрызнулся Анатолий, которыйне ориентировался в чужой квартире и ничем не мог помочь сантехнику.

Впрочем, тот быстро нашел нужное место, и вскоре из чуланавозле туалета донесся его сдавленный голос:

— Тут, это, стенку ломать придется… а вот здеся —плитку бить… иначе мне никак к этой трубе не подобраться!

Дядя Чирик высунул голову из чулана и выжидательно уставилсяна фальшивого Хруща. Он ждал, что хозяин придет в ужас от обрисованнойперспективы и начнет переговоры, чтобы за определенную мзду сохранить в целостисвою недавно отремонтированную квартирку. Но Анатолий спокойно ответилсантехнику:

— А мне по барабану! Ломай что хочешь!

— Вот, значит, как? — мрачно отозвался дядяЧирик. — Ну ежели ты так, то будь спокоен, уж я постараюсь! — И онугрожающе взмахнул тяжелым молотком.

— Да делай ты что хочешь! — отмахнулся Анатолий иотправился вместе с Маркизом в обход квартиры.

Квартира ему очень понравилась.

В ней имелись три просторные комнаты, отделанные сзамысловатой роскошью, пользующейся безусловным успехом среди полукриминальнойпублики, — масса завитушек, килограммы позолоты и немыслимые инкрустации.Сильнейшее впечатление произвел на Анатолия огромный камин, отделанныйгусто-зеленым малахитом, с двумя колоннами из фальшивого мрамора по сторонам.Понравилась ему и кровать размером с футбольное поле, под огромным балдахином,не очень уступающим размерами занавесу Большого театра. Поразила егодеревянная, ярко раскрашенная статуя нарядного мавра с бронзовым канделябром вруке, служившая украшением столовой. Но когда Анатолий увидел потрясающуючугунную ванну на бронзовых львиных лапах, он окончательно утратил дар речи.

Когда наконец упомянутый дар к нему вернулся, Анатолийповернулся к Маркизу и заявил:

— Слушай, а чего я буду твою соседку стеснять, эту… какее там, Викентьевну? Чего я в той твоей коммуналке не видел? Что я там делатьбуду? С остальными жильцами перед дверью сортира собачиться? Может, я лучшездесь пока поживу, в этой квартире? Тем более что хозяин вернется не скоро… ужтут-то меня точно никто искать не будет!