Я была рада снова очутиться дома. Прошла по комнатам изажгла везде свет. Уилл в это время заказал пиццу, а Юн Сун стала просматриватьвзятые напрокат диски.

— Давайте что-нибудь веселое посмотрим? —прокричала я из коридора.

— «Ночной охотник» не пойдет?

Я подошла к ней и стала перебирать фильмы.

— Может, «Классный мюзикл»? В нем хотя бы нет ничегозловещего.

— Шутишь? — вмешался Уилл, закончив разговор потелефону. — А как же сексуальный танец Шарпей, ее брата и маракаса? Развеон не зловещ?

Я засмеялась.

— Ладно, девчонки, вы давайте работайте дальше, а япобежал. Дела.

— Ты что, уходишь? — удивилась Юн Сун.

— А как же пицца? — поинтересовалась я.

Уилл положил на журнальный столик двадцатидолларовую купюру.

— Ее привезут через полчаса. Я угощаю.

Юн Сун покачала головой:

— Повторяю, ты что, уходишь? И даже не поешь с нами?

— Нет. Дела.

У меня сжалось сердце. Так хотелось задержать его! Пусть ещена чуть-чуть. Я ринулась на кухню и достала из сумки букет мадам Занзибар. Тоесть уже мой букет.

— Подожди хотя бы, пока я желание загадаю.

Уилл весело на меня взглянул.

— Хорошо. Давай, загадывай!

Я задумалась. Теплая, уютная комната, пицца почти на пороге,а рядом два самых лучших в мире друга. Что мне еще надо?

Понятное дело! Конечно же, бал! Я хотела, чтобы Уилл меняпригласил. Возможно, эгоистично иметь так много и желать чего-то еще, но ярешила не обращать внимания на сомнения.

Да вы только взгляните на него! Добрые карие глаза, улыбкаодним уголком рта, забавные кудряшки, как у ангелочка. Просто воплощение добраи очарования!

Уилл принялся напевать мелодию из «Своей игры», а я поднялабукет.

— Хочу, чтобы мальчик, в которого я влюблена, пригласилменя на бал.

— Ну, вот и все! — радостно воскликнулУилл. — Неужели найдется парень, который не захочет пригласить на бал нашупотрясающую Фрэнки? Теперь давайте поглядим, исполнится ли…

— Фрэнки? Все хорошо? — перебила его Юн Сун.

— Он зашевелился! — Я бросила букет на пол иотпрыгнула в сторону. Руки были влажными и холодными. — Клянусь, когда язагадывала желание, он зашевелился! И еще запах! Чувствуете?

— Нет, — протянула Юн Сун. — А что, чем-топахнет?

— Уилл, но ты-то чувствуешь!

Он улыбнулся, пребывая в чудесном настроении с той минуты,как мадам Занзибар попросила его остерегаться высоты. Прогремел раскат грома, идруг толкнул меня в плечо и спросил:

— А гром, наверно, организовали злые колдуны? Хотя,нет! Ты ляжешь спать, а наутро скажешь, что у тебя на одеяле корчит гримасыгорбатое существо?

— Пахнет гнилыми цветами. На самом деле не чувствуетеили разыгрываете меня?

Уилл достал из кармана ключи.

— Ладно, друзья, увидимся завтра! Кстати, Фрэнки…

— Да?

Снова послышался раскат грома.

— Не теряй надежду. Тем, кто ждет, обычно везет.

В окно было видно, как Уилл пошел к пикапу. Дождь лил как изведра. Я, трепеща, схватила Юн Сун за руки.

— Слышала? Как ты думаешь, что это значит?

— А что бы это могло значить? Он пригласит тебя на бал,разумеется. Видно, просто… ну, не знаю… просто хочет как-то красиво всеобставить.

— Например?

— Да не знаю я. Может, напишет приглашение в небе илипришлет поющую телеграмму.

Я завизжала. И Юн Сун завизжала. Мы бешено запрыгали покомнате.

— Признаю, желание ты загадала очень эффектно! —Она изобразила, как пальцем подталкивает Уилла к решительным действиям. —А гниющие цветы… Впечатляет!

— Но они правда пахли.

— Ха-ха-ха!

— Серьезно!

Юн Сун, смеясь, покачала головой. Потом взглянула на меня.

— Тебе, наверное, показалось.

— Наверное, — ответила я.

Осторожно, двумя пальцами подняла букет и забросила его накнижную полку за книги. С глаз долой.

На следующее утро я бросилась вниз, по глупости надеясьобнаружить там… даже не знаю что. Может, свое имя из сотни «ЭмЭндЭмс»? Розовыесердечки на смешных тесемках на окнах?

А обнаружила мертвую птицу. Ее крохотное тельце лежало наковрике. Птица, очевидно, влетела в дверь во время грозы и пробила себе голову.

Я завернула ее в бумажное полотенце и, стараясь не обращатьвнимания на ее легкость, отнесла на улицу к мусорному ведру.

— Прости меня, красавица птичка. Лети на небеса!

Я выбросила трупик и закрыла ведро, громко хлопнув крышкой.

Тут в доме зазвонил телефон. Наверное, Юн Сун жаждетновостей. Они с Джереми ушли в одиннадцать, и подруга заставила меняпоклясться, что я позвоню ей сразу же, как Уилл наконец-то совершит храбрыйпоступок.

На дисплее высветилось имя Юн Сун. Точно, я права!

— Здравствуй, моя дорогая! Прости, но пока что ничегонового.

— Фрэнки… — сказала Юн Сун.

— Я тут думала о мадам Занзибар и о ее рассуждениях натему «Не спорьте с судьбой».

— Фрэнки…

— Нет, ты сама подумай. Ну, пригласит меня Уилл на бал.И что плохого может случиться? — Я вытащила из морозилки коробку сзамороженными вафлями. — Плюнет он что ли в меня, когда рот откроет? Илипринесет цветы, а из них вылетит пчела и меня укусит?

— Фрэнки, замолчи. Ты что, не смотрела новости?

— В субботу утром? Нет, конечно.

Юн Сун сглотнула.

— Ты плачешь???

— Вчера вечером Уилл забрался на водонапорнуюбашню, — сказала она.

— Что??? — Высота водонапорной башни триста футов,и внизу висит табличка, запрещающая залезать наверх. Уилл давно хотелпопробовать на нее взобраться, но так и не рискнул, поскольку всегда соблюдаетвсе правила.

— То ли перила были мокрые, то ли виновата молния… поканеизвестно.

— Юн Сун, что случилось?

— Этот дурак что-то рисовал распылителем на башне и…

— Рисовал распылителем? Уилл???

— Фрэнки, да помолчи же! Он упал! Он упал с башни!

Я вцепилась в трубку.

— Боже мой!!! И как он?