— Они пришли, чтобы у тебя молоко испортилось! —говорил Уилл жутким голосом.

Уилл.

В горле встал ком.

Я старалась не думать об Уилле, но ничего не получалось.Тогда я представила, что он жив, жив во мне. Сделала бутерброд с арахисовыммаслом, но не стала есть. Поднялась к себе и легла на кровать поверх одеяла.Темнело. Где-то закричала сова. Я смотрела в потолок до тех пор, пока могла ещеразличать трещины, похожие на паутину.

В темноте мысли потекли не в том направлении. Фернандо.Мадам Занзибар. «Ты такая же, как все? Мечтаешь о головокружительном романелюбой ценой?»

Лишь от отчаяния я пошла к мадам Занзибар и загадала этодурацкое желание. А ведь из-за него Уилл начал действовать. Чертов букет! Зачемон мне понадобился?

Я села. Букет!

Схватила телефон и нажала на «3» — быстрый вызов номера ЮнСун. «1» — мамы и папы, «2» — Уилла — я до сих пор не удалила его номер, но ине нужно!

— Юн Сун! — завопила я, когда она ответила.

— Фрэнки! — на заднем плане была слышна «SOS»Рианны. — Как ты?

— Хорошо. Даже отлично! Правда, отключилиэлектричество, в доме темно, как в шахте, а я одна, но скоро ко мне кое-ктоприсоединится! — Я захихикала и на ощупь пошла в коридор.

— Что? — Сильный шум. Громкий смех. — Фрэнки,я тебя очень плохо слышу!

— Букет! Осталось еще два желания! — Я сбежала полестнице, ликуя.

— Фрэнки, что ты…

— Я же могу его оживить, понимаешь? И все снова будетхорошо! Мы даже сможем пойти на бал!

— Фрэнки, нет! — резко сказала Юн Сун.

— Ну я и дура! Как же раньше-то не додумалась?

— Подожди! Не надо! Не… — Послышался возглас ипьяные извинения. Затем: «Классное платье!»

Похоже, всем было весело. И скоро я к ним присоединюсь!

Я вбежала в комнату, просунула руку за книги и нащупаламягкие лепестки.

— Я вернулась, — продолжила Юн Сун. Стало тише,видимо, она вышла на улицу. — Фрэнки, знаю, ты очень страдаешь! Но пойми!Это совпадение! Ужасное совпадение!

— Думай, как хочешь, а я загадываю второежелание. — Я выудила букет.

Юн Сун испугалась еще сильнее.

— Фрэнки, пожалуйста! Не надо!

— Почему?

— Он упал с огромной высоты. Его тело былообезображено! Поэтому хоронили в закрытом гробу, помнишь?

— И что?

— А еще он уже тринадцатый день гниет в могиле! —прокричала она.

— Юн Сун, что ты несешь? А если бы речь шла о Джереми?Какие могут быть дискуссии? — Я поднесла цветы к лицу, осторожнодотронувшись лепестками до губ. — Все, мне пора. Пожалуйста, оставьте тамдля меня немного пунша. И для Уилла тоже! Для него побольше! Думаю, он будетумирать от жажды!

Я захлопнула крышку телефона, подняла букет и торжествующепрокричала:

— Хочу, чтобы Уилл был жив!

Снова запахло гнилью. Букет скукожился, а лепестки как будтостали меньше. Я непроизвольно бросила его, как уховертку, которая однажды упаламне на руку. Впрочем, букет больше не нужен. Я ждала Уилла. Где же он?

Оглянулась, наивно ожидая обнаружить его на диване, какбудто говорящего: «Ты что, испугалась пучка сухих цветов? Фу!»

Темные очертания дивана едва виднелись на фоне стены, но Уиллане было.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Никого. Только ветерсотрясает листья на деревьях.

— Уилл?

Тишина. Меня охватило разочарование, и я опустилась в папинокожаное кресло.

Глупая Фрэнки! Глупая, бестолковая, жалкая Фрэнки!

Время шло. Стрекотали цикады.

Глупые цикады!

А затем раздался еле слышный звук, похожий на звук шагов.Потом снова. Я выпрямилась.

На дороге, а может, уже ближе к дому, заскрипел гравий. Шагиприближались. Они явно давались с трудом, будто кто-то хромал или что-то засобой тащил.

Я напряженно слушала.

И тут шаги послышались рядом с крыльцом. Нечеловеческиешаги.

Я с ужасом вспомнила слова Юн Сун: «Тело изуродовано.Гниет». Раньше даже внимания не обратила. А теперь поздно. Что я натворила?

Я вскочила и побежала в коридор. Если кто заглянет в окнокомнаты, то меня не увидит. Бог ты мой, кого же я оживила?

Раздался стук в дверь. Я всхлипнула и прижала руку ко рту.

— Фрэнки! — послышался голос. — Черт! Выгляжуя не очень. — Уничижительный смех. — Но главное — я пришел. Чтобыотвести тебя на бал!

— Это необязательно! — завизжала я. — Комунужен бал? Серьезно!

— Ну да, конечно! Кто бы говорил! Да ты убить готова заромантический вечер. — Затрещала дверная ручка. — Ты меня невпустишь?

Послышались хлопки, будто кто-то выбросил перезревшуюклубнику. Затем:

— Черт! Нехорошо получилось!

— Уилл? — прошептала я.

— Неудобно спрашивать… но у тебя есть пятновыводитель?

Боже! Боже-боже-боже!!!

— Ты ведь не злишься? — взволнованно спросилУилл. — Я очень к тебе спешил! Но знаешь, это так странно… Потому что…

Я представила гробы без воздуха глубоко в земле. Нет!Пожалуйста, нет!

— Ладно, забудь. Просто странно, — он постаралсяразрядить обстановку. — Так ты меня впустишь или нет? А то я тут на кускираспадаюсь.

Я прижалась к стене. Подгибались колени, тело словно чужое.Я понимала, что, пока нас разделяет крепкая входная дверь, я в безопасности. Незнаю, во что превратился Уилл, но он явно из плоти и крови. Частично. Но ужточно не привидение! И вряд ли пройдет сквозь стены.

— Уилл, уходи. Я совершила ошибку.

— Ошибку? То есть? — он растерялся.

У меня заныло сердце.

— Господи… — Я расплакалась. — Мы больше другдругу не подходим, понимаешь?

— Нет. Хотела, чтобы я пригласил тебя на бал? Япригласил. А теперь не понятно почему… а! Ясно!

— Ясно что?

— Не хочешь, чтобы я тебя видел? Боишься, что плоховыглядишь?

— Э… — Может, ограничиться этим объяснением?Просто сказать «да», и он уйдет?

— Фрэнки, дружище, не бойся! — Онрассмеялся. — Во-первых, ты прекрасна, а во-вторых, по сравнению со мной —сущий ангел!

В его голосе послышалось облегчение. Он как будтодогадывался, что что-то не так, но не мог понять что. И вот теперь всепрояснилось. У Фрэнки проблемы с самооценкой. Глупая Фрэнки!