С отвращением сплюнув, Вэнс вернулся в дом. Он не позволит себе потерять сон из-за женщины. Тем не менее он крутился в постели без сна почти до рассвета.

Утро выдалось великолепным. На западе горы поднимались в синее, будто нарисованное красками небо. Радостный птичий гомон ворвался в комнату, когда Шейн распахнула окно. Воздух был теплый, пропитанный ароматом цинний. Для человека ее темперамента было немыслимо в такой день оставаться дома, чтобы рыться в пыли с ручкой и блокнотом в руках. Шейн легла животом на подоконник и решила, что способ соединить приятное с полезным все же есть.

Надев старую футболку и выцветшие красные шорты, она спустилась в подвал и откопала в кладовке банку белой краски и кисть. Переднее крыльцо, она знала, требовало серьезного ремонта, который ей, при ее скромных талантах, было не осилить. Но заднее крыльцо было еще довольно крепкое. Хватило бы одного-двух слоев краски, чтобы оно засияло как новое.

Шейн прихватила приемник и вышла из дома. Покрутив ручку настройки, она нашла радиостанцию, соответствующую ее настроению, включила звук на всю мощь и принялась за работу.

Через полчаса крыльцо было чисто выметено и вымыто водой из шланга. Пока Шейн открывала банку с краской, яркое солнце успело его высушить. Она размешивала краску, наслаждаясь погожим деньком и предвкушая приятное занятие. Раз или два она поглядывала на тропинку, думая, когда же придет Вэнс, чтобы «дать ей знать». Ей бы хотелось увидеть, как он идет по тропинке в ее сторону. У него была свободная и широкая походка, которая ей очень нравилась, и такой вид, будто он целиком владел собой и всем, что могло попасться ему на пути. Шейн и это нравилось — уверенность в себе и внутренняя сила.

Ее всегда восхищали сильные люди. Ее бабушка, несмотря на все невзгоды и разочарования, осталась сильной женщиной. Приходилось признать, что и Сай сильный человек, при всех их разногласиях. Чего ему, по мнению Шейн, недоставало, так это немного доброты, чтобы уравновесить силу и не дать ей превратиться в жестокость. Она чувствовала скрытую доброту в Вэнсе, хотя он был далек от того, чтобы выставлять ее напоказ. Однако для Шейн сам факт ее присутствия определял разницу.

Итак, с ведром и кистью в руках она направилась в дальний конец крыльца. Там она окунула кисть в краску, опустилась на колени, глубоко вздохнула и начала красить.

Выйдя из леса, Вэнс остановился на тропинке и стал наблюдать. К тому времени Шейн успела покрасить около трети крыльца. Ее руки были покрыты брызгами белой краски. Она во весь голос подпевала орущему радио. Когда она двигалась, тонкие выцветшие шорты натягивались. Было ясно, как дважды два, что это занятие доставляет ей огромное удовольствие, невзирая на полное отсутствие умений и опыта. Его губы дрогнули в улыбке, когда он увидел, как она наклонилась над ведром, опираясь ладонью о свежевыкрашенные доски. Заметив свою оплошность, она весело чертыхнулась и вытерла ладонь о шорты сзади.

— Вы, кажется, говорили, что умеете красить, — заметил Вэнс.

Шейн вздрогнула, едва не опрокинув ведро, и обернулась.

— Я сказала, что я умею красить. Я не говорила, что я умею оставаться при этом чистой. — Подняв руку, она прикрыла глаза от солнца, и смотрела, как он подходит. — Вы пришли командовать?

Он взглянул на нее сверху вниз и покачал головой:

— Слишком поздно.

Шейн выгнула бровь.

— Все будет отлично, когда я закончу.

Вэнс неопределенно хмыкнул.

— Я подготовил для вас список материалов, но мне нужно сделать еще кое-какие замеры.

— Быстро вы. — Шейн села на корточки.

Вэнс пожал плечами, не желая объяснять, что составлял список ночью, когда не мог заснуть.

— Вы еще кое-что забыли. — Шейн выпрямила спину, разминая мышцы, и приглушила звук радио. — Переднее крыльцо.

— Вы его гоже покрасили?

Угадав по тону, какого он мнения о ее способностях, Шейн скорчила гримасу.

— Нет, его я не покрасила.

— Какое счастье. Что же вас остановило?

— Да оно вот-вот развалится. Может быть, вы посоветуете, что мне с ним делать. Ах, посмотрите! — Шейн схватила Вэнса за руку, забыв, что ладонь у нее в краске. Позади них дорожку гуськом переходил выводок перепелок. — Я их еще не видела с тех пор, как вернулась. — Она завороженно смотрела вслед птицам, пока они не скрылись из вида. — А еще тут водятся олени. Я видела следы, но не самих оленей.

Она довольно вздохнула и вдруг вспомнила об испачканной руке.

— Ах, простите! — Она выпустила его руку. — Я вас испачкала?

Вместо ответа, он повернул руку ладонью вверх, иронически изучая белое пятно.

— Простите, пожалуйста! — выдавила Шейн, захлебываясь смехом. — Нет, правда, я не хотела. Вот, давайте-ка… — Она задрала подол футболки, оголив бледную гладкую кожу на талии, и принялась оттирать им краску.

— Вы ее только втираете, — тихо проговорил Вэнс, борясь с впечатлением от промелькнувшей обнаженной тонкой талии.

— Ничего, отмоется, — уверила его Шейн, продолжая смеяться. — У меня где-то был скипидар. Простите, — сказала она и, не в силах справиться со смехом, уткнулась головой Вэнсу в грудь. — Я бы не смеялась, если бы вы не смотрели на меня так.

— Как?

— Терпеливо.

— Терпение обычно вызывает у вас безудержный смех? — спросил он.

Ее волосы хранили слабый аромат лимонного шампуня. Странно, но он вдруг подумал о медовой сладости ее губ.

— Я вообще смешливая, — призналась Шейн. — Прямо проклятие какое-то. — Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. — Как-то один ученик нарисовал уморительную карикатуру на учителя биологии. Когда я ее увидела, то должна была на пятнадцать минут выйти из класса и лишь затем, вернувшись, отчитала его.

Вэнс отстранился.

— Вы его отчитали?

— Да нет, конечно. — Шейн усмехнулась и покачала головой. — Это только так говорится. Рисунок был очень удачный, я взяла его домой и вставила в рамку.

Внезапно она поняла, что Вэнс держит ее руки и его большие пальцы ласкают ее кожу, а сам он смотрит на нее настороженным взглядом. Едва ли он осознавал нежность и интимность своих жестов. Это выходило у него машинально. В его глазах не было ни капли нежности. Первым ее порывом было подняться на цыпочки и поцеловать его. Она хотела этого, и он этого хотел. Но что-то удержало ее от этого шага. Она стояла неподвижно и спокойно смотрела ему в глаза, и в ее взгляде не было секретов. Все секреты были его, и они оба это знали.

Вэнс убрал руки.

— Вам нужно заканчивать покраску, — сказал он. — А я пойду мерить.

— Хорошо, — согласилась Шейн. — Если хотите чаю, чайник на кухне горячий.

Что за странный тип, подумала она, глядя ему вслед. Потом пощупала место на руке, которого касались его пальцы. Чего он искал в ее глазах, что ожидал найти? Было бы гораздо проще, если бы он просто спросил. Шейн пожала плечами и принялась за работу.