строенья

служили тем целям, но лишь до поры.

Это даже логично, что в них хоронили потом,

как умели, поближе к воротам

в загробную жизнь. Так сказать, по дороге сюда.

Я не помню уже, что случилось,

но надежность машин изменилась.

Катастрофа была, и подня лась вода,

или как-то ещё развалились

настройки, и ворота закрылись.

Исабель:

Ты считаешь, что звероподобные боги —

воплощение ангелов, пускай немногих,

барахлящей машинкой в конце перехода?

Это смело.

Загадор:

Но подумай, ведь есть же природа.

Какую часть тела

сложнее всего передать меж мирами?

Исабель:

Ты прав, и поэтому в храме,

в процессе, что скрыт в пирамидах,

голова из подвидов

животных, как сбой перехода?

Где ещё, кроме стен пирамид,

мы встречаем такое?

Загадор:

А как тебе Крит?

Бороздил же его лабиринт

Минотавр с головою быка?

Что там было по центру того лабиринта?

Не ворота ль в другие миры

он собой запирал

в те века?

Исабель:

Лабиринт как портал?

Всё пока получается слитно,

кроме вот одного:

если ангел умеет любое обличье принять,

то зачем нам портал?

Нам бы только до нижнего мира добраться,

а уж там выбирать

человеком ли, птицей какой нам удобней остаться.

Загадор:

Подожди, Исабель. Ты умеешь менять свою форму?

Я – не очень. Я пугаюсь и трушу,

лишь в теории знаю, что это возможно,

но как был человек, так теперь и комфортно.

. .

Тут и вправду становится душно,

и это тревожит.

Но послушай,

есть божественный свет,

и он точно умеет

проникать сквозь миры своею дорожкой.

Им пронизано всё, в том числе,

даже камень на прочной скале.

Если стать некой формой, хотя б на мгновенье,

чтобы с этим лучом сочетаться,

то вот твой переход и случился.

Исабель:

Надо стать информацией,

мыслью,

в этой форме легко сопрягаться

с носителем света.

Но для этого надо быть чистым,

без налёта

раздумий и грусти, и воспоминаний

о зле.

Загадор:

Ангел в принципе чист, что приятно.

Есть одна лишь загвоздка, что багаж наших знаний —

это наша печаль. Чтобы с ним на Земле

оказаться нам нужно устройство,

которое может из света нас собрать воедино обратно

по образу тени. И это не просто.

Исабель:

Да, по проекции тени легко ошибиться.

Так и голову птицы

вместе телом коровы

можно слить воедино, и уродом таким воплотиться.

Загадор:

Исабель, я люблю, если ты вдруг пошутишь.

Как сверкают глаза и сдвигаются брови

на прекрасном лице.

. .

Но что это? Я не чувствую больше движение крови

в себе. Стало жарко и душно,

затруднился дыханья процесс,

сжались легкие, словно горят.

И, по-прежнему, некуда выйти отсюда.

Нет ни стен, ни границ,

только плотность пространства в стократ

поменялась. Кто-то злиться на нас,

будто хочет убить в безвоздушном мешке.

Исабель:

Ты прав. Очень хочется пить.

Горло, словно в каком порошке,

и я тоже стесненье дыханья в себе ощущаю.

Вот попробую форму принять, что не требует воздуха, влаги.

Пусть пространство меня поглощает

движением дали.

Бард:

Вижу я, как сгущается тень и в неё Исабель исчезает.

Только воздух дрожит

там, где тело её находилось минуту назад. Да накидка

лежит

на полу, прикрывая пустые сандали.

Загадор:

Исчезла! Это ль выход отсюда? Поменять свою форму,

попробовать что ли?

Только как быть с одеждой? И в кого иль во что воплотиться

усилием воли?

Бард:

Воздух снова дрожит.

Где остались накидка и обувь,

вдруг вращается маленький вихрь, но недолго —

в наступившей тиши

на полу лишь одна пустота.

Ни сандалий, ни платья.

Загадор отступает на шаг, без понятья,

что такое

случилось.

Озирается, как от напасти какой.

Но опять

появляется тень. На полу шевелится,

из неё возникает бедро, и потом, с вверх подня́той рукой,

проявляется тело. Исабель, вся как прежде,

выходит из тени всё в той же одежде,

только с птичьей теперь головой.

Загадор:

Исабель! Что с тобой,

ты ли это? Что птицею стала?

Ты пугаешь меня, эти перья и алчущий клюв.

Как Монту или Ра, только без пьедестала.

Превратись же обратно, молю!

Бард:

Исабель, распушив воротник из расцвеченных перьев,

всплеснула руками

и из зверя

опять стала женщиной с модной прической, с глазами,

подведёнными тушью,

но с серьгою египетской в ушке.

Исабель:

Здесь по-прежнему душно!

Загадор, посмотри, я опять, как была, побывавши снаружи.

В то же место и время вернулась. Это, право, легко.

Верь в свой будущий образ, и всё получается, друже.

Слегка неуклюже,

я сначала ушла босиком,

но потом за вещами вернулась. Ну же,

попробуй. Это как в воду с разбега.

Представь себе свет и прыгни в него,

ну а вынырнешь – вновь в человека.

Загадор:

Ну а что с головою звериной?

Как так получилось?

Исабель:

На переходе обратно,

я решилась попробовать, ну нельзя же идти на попятный,

и с птицею слилась.

Загадор:

Это в рамках единого мира

легки