При сем предложении княгиня Августа захлопала в ладоши.Оказывается, еще во время своего прежнего пребывания в Италии мечтала онапобывать в развалинах знаменитой виллы императора Адриана, где сохранилисьостатки всевозможных античных затей, среди которых интереснее всего считалосьподобие Канопа, сооруженного Адрианом в память о его пребывании в Александрии.

Герр Дитцель и Яганна Стефановна при виде радости княгинилишь обменялись понимающими взглядами: они знали влюбленность своей подопечнойв античные древности; это было единственное, что скрашивало ее существование впритихшей, задавленной османским игом Греции. Хлоя, понятное дело, возражать немогла по своему подчиненному положению, ну а Лиза мечтала лишь о том, чтобыАвгуста и здесь взяла ее с собою.

После Веллетри нигде не задерживались и к исходу дня былиуже в «Св. Франциске». Здесь на всем лежала печать добропорядочности и прочногодостатка: потолок покоился на тяжелых дубовых балках, к коим подвешеныначищенные до золотого блеска медные люстры; стулья, столы и буфеты былиизготовлены из отполированного дерева с затейливой резьбою; ставка для бутылокохранялась двумя статуями Мадонны, кои свидетельствовали о благочинности сегопристанища путников. На железном крюке подвешена была четверть жареной туши, ау входа в главную залу, подобно пузатым часовым, застыли две огромные бочки свином, обитые массивными обручами. Для посетителей побогаче имелись изящныебутылки, оплетенные самой тонкою белою соломкою, точь-в-точь такой, что идет надамские шляпки, вдобавок украшенные разноцветными шерстяными кисточками.

Хозяин с хозяйкою понравились гостям с первого взгляда. Егосорочка, шейный платок и чулки были белоснежными, грубые башмаки сверкали; еевышитый передник, рубашка и юбка стояли колом от крахмала.

Комнаты, отведенные гостям, оказались небольшими, ноуютными. Тотчас был подан ужин, состоявший из макарон с сыром (они еще неуспели приесться путникам), сладкого «Треббиано», терпкого «Марино» и пенистогорозового «Дженцано», которому весьма усердно отдавал должное герр Дитцель.

После ужина была готова горячая вода для мытья дам, и, снаслаждением избавившись от дорожной пыли, Августа с Лизой улеглись в постель(они спали в одной комнате). Хлоя, вычистив и приготовив на завтра их платья инастежь распахнув окна (Августа не выносила духоты), ушла в соседнююкомнатушку, которую делила с Яганной Стефановной. Герра же Дитцеля устроили вобщей комнате для мужчин.

Ночь прошла спокойно, молодые дамы встали отдохнувшими исвежими. Однако Хлоя, явившаяся на их зов, сообщила, что герр Дитцель занемог.Сказалась дорожная усталость, усугубленная жестоким похмельем.

Августа распорядилась немедленно перенести его в комнатудам, где уступила бедняге свою постель, сама сделала уксусный компресс и вскором времени убедилась, что здоровью ее старого слуги ничто не угрожает; емунеобходим был один лишь покой.

Августа и Лиза намеревались и дальше ухаживать за больным,однако Яганна Стефановна, хотя и не разделявшая пристрастия княгини к античнымобломкам, уговаривала ее не отказываться от долгожданной поездки на виллуАдриана, заверив, что они с Хлоею будут отличными сиделками для герра Дитцеля.

Долго уговаривать Августу не пришлось. Она страшнообрадовалась возможности вырваться из-под докучливого присмотра своих воспитателей,хоть ненадолго ощутить себя не высокородной изгнанницей, а свободнойпутешественницей. Яганну Стефановну, правда, беспокоило, как же молодые дамыотправятся без сопровождающих, однако хозяин «Св. Франциска» сообщил, что кучерГаэтано глаз не спустит с прекрасных синьор. При этом хозяин не скрывалсожаления, что сам он не так молод и силен, как его кучер. Итальянец не могскрыть зависти к нему и своего восхищения молодыми дамами; зачастую еговосхищение даже превосходило необходимую почтительность.

Девушки приняли предложение. Они уселись в хорошенькуюоткрытую карету, на козлы взобрался щеголеватый молодец в синих штанах,полосатых чулках, красной безрукавке и круглой соломенной шляпе (при виде егоАвгуста тихонько прыснула со смеху), и carrozza, иначе говоря – легкая коляска,выехала со двора.

* * *

На первых порах путешественницы оживленно обсуждали ночноепроисшествие, благословляя пристрастие княгини к свежему воздуху. Их отношениястановились все более непринужденными, они давно избавились в обращении друг кдругу от титулов и наконец, по просьбе Августы, перешли на «ты», ибо иноеобращение в Италии вообще выглядит странно. Обеим страшно нравилось, как звучатих имена на итальянский манер; они то и дело без надобности окликали:

– Агостина! Луидзина! – И заливались при этом ликующимсмехом, напоминая детей, вырвавшихся из-под присмотра строгих мамок.

Carrozza легко катила по извилистой Тускуланской дороге.Вдали по синему небу белой светящейся лентой вились очертания Сабинских иАльбанских гор. Кое-где при дороге стояли статуи мадонн, обещавших сорок днейиндульгенции за трижды прочитанную «Ave Maria».

Вокруг простиралась унылая равнина. Вид ее поразил Лизу, ужепривыкшую к прекрасным видам благодатной земли, куда принесла ее судьба. Словнобы они очутились не в Италии, а совсем в иной стране! Все было бледно, угрюмо.Плохо выделанные поля, бесприютные окрестности, изредка оживляемые повозками,запряженными быками. Кое-где топорщили свою сумеречную листву чахлые каменныедубы. Ветерок доносил запах земли и влаги – запах осени. Изгороди загонов дляскота окаймляли дорогу, но сейчас загоны были пусты; лишь возле одного из нихсидел, пригорюнясь, черноволосый пастух в фартуке из бараньей кожи.

У обочины остановилась женщина в крестьянском наряде, сбелым платком на голове, придерживая водруженную сверху корзину, полную овощей.Черные глаза выражали такую тяжелую тоску, словно в них отразилось всебеспросветное уныние округи: этих гор, полей, одиноких деревьев и бесконечнойлинии акведуков, тающих вдали…

Кучер обернулся на своем сиденье, сверкнув на молодых дамбольшими серыми глазами, улыбнулся (он был красив, хотя и не принадлежал кчистому итальянскому типу; видимо, знал о своей привлекательности и непропускал случая опробовать свои чары на всякой женщине, от крестьянки докнягини) и, обведя кнутовищем округу, воскликнул:

– Campagna di Roma!

Августа объяснила спутнице, что Римскою Кампаньей называетсяокружающая Рим земля, известная тем, что в древние времена богатые люди ставилиздесь свои виллы. И в самом деле, вдоль дороги то тут, то там начали появлятьсяразвалины, еще более усиливающие ощущение какой-то кладбищенской заброшенностиэтих мест; и наконец перед девушками возникли многостолетние оливковые рощи иукрытые в густой зелени развалины виллы Адриана.