Эмили удивленно глянула на Кэрол, но та лишь отвела взгляд и зевнула. Неужели добрая старушка решила снова свести их вместе? Иначе к чему ей рассказывать про двух влюбленных, а потом приглашать Коула остаться? Ладно, как только Кэрол уйдет, она объяснит Коулу, что ему не следовало соглашаться.

– Конечно, Кэрол, отдыхай, увидимся завтра.

Поблагодарив, Кэрол ушла, следом за ней ушла и Гарпи, а они с Коулом понесли оставшуюся посуду на кухню.

– Ты не обязан помогать, – заметила Эмили, надевая фартук и начиная мыть тарелки. Я же знаю, как ты ненавидишь возиться с посудой.

Коул небрежно пожал плечами:

– Раньше ненавидел, но теперь уже привык.

– Ты сам моешь посуду? – Эмили удивленно оглянулась, но в футболке и джинсах Коул действительно больше походил на парня, способного самому себе помыть тарелки, чем на генерального директора-трудоголика. – А почему ты не нанял горничную?

Я не так много готовлю, чтобы нанимать посудомойку, а с одной тарелкой, чашкой и ложкой даже я в состоянии управиться.

– Да, я тебя отлично понимаю. – После того как Коул переехал, Эмили рассчитала весь персонал. О себе она и сама отлично позаботится, так к чему тогда лишние траты? Да и занимаясь домашними делами, она как-то забывала, как пусто и грустно ей стало без Коула…

– Но это не отменяет того, что ты обожаешь мыть посуду. – Вытирая чистые тарелки, Коул аккуратно складывал их в шкаф. – Наверное, именно тогда я все и осознал.

– Что осознал? – удивленно переспросила Эмили, убирая остатки картошки в холодильник.

Прислонившись к раковине, Коул скрестил руки на груди, все еще держа полотенце.

– Что мы не просто поссорились, а по-настоящему разошлись. Придя с работы, я увидел в раковине тарелку, чашку и вилку и подумал… – Покачав головой, Коул вздохнул. – Подумал, как одиноко и грустно они смотрятся.

– Серьезно? – За все годы, что они провели вместе, Коул почти никогда не говорил о своих чувствах, и сколько бы Эмили ни спрашивала, он никогда не стремился раскрывать ей свои мысли, так что после таких разговоров она чувствовала себя совсем одинокой и никому не нужной. А сейчас он сам об этом заговорил…

– Пока мы жили вместе, я никогда не задумывался о тарелках и даже ради спасения собственной жизни не смог бы вспомнить узор на наших вилках. Но теперь я стал обращать внимание на посуду и осознал разницу между одной и несколькими тарелками в раковине.

Чувствуя, как ее сердце тает, Эмили взялась за следующую тарелку.

– Да, наверное, ты прав. Порой тарелки действительно кажутся невероятно одинокими.

– Думаю, мне стоит купить целый сервиз. Или вернуть тарелку домой, чтобы она снова была счастлива вместе со своей семьей.

От одной мысли, что Коул еще может вернуться домой и они снова будут счастливы вместе, ее сердце бешено забилось, а в горле встал комок. Неужели она никогда не перестанет надеяться? Эмили сосредоточенно мыла посуду.

– Коул, мы уже через это проходили. Ты сам должен понимать, что у нас ничего не получится.

– Ты никогда не слышала, что, если хочешь добиться успеха, ни в коем случае нельзя сдаваться?

Эмили до сих пор помнила дешевый плакат, на котором парни сосредоточенно перетягивали канат. Сперва он висел в ее комнатке в студенческом общежитии, а потом переехал в их первый с Коулом дом, став единственным украшением их более чем скромного жилища.

Коул пристально на нее посмотрел:

– Эмили, я никогда не сдамся.

Откладывая чистую тарелку, она взялась за следующую.

– Но ради чего?

– Ради того, что однажды у нас было и, надеюсь, снова появится. И для этого я готов измениться.

Эмили отчаянно хотелось верить Коулу, но он уже столько раз обещал ей нечто подобное, но стоило лишь кризису миновать, как он снова с головой погружался в работу… Так почему на этот раз что-то должно измениться?

Вымыв очередную тарелку, Эмили едва слышно переспросила:

– Готов измениться?

– Буду меньше работать, чаще отдыхать и проводить с тобой как можно больше времени, чтобы вновь наладить наши отношения.

Сколько же раз она уже слышала эти обещания? Десятки? Сотни? Но каждый раз она снова оставалась одна. Правда, занимаясь «Пряником», Коул и так несколько дней не показывался в офисе и наверняка это что-то да значит.

Может, он действительно готов к переменам? Или уже изменился? Неужели в ее сердце никогда не погаснут последние искорки надежды?

Ладно, как бы там ни было, все равно уже слишком поздно.

Вымыв последнюю тарелку, Эмили взялась за сковородку.

– А как насчет семьи?

– Семьи? – Коул нервно усмехнулся. – Эмили, сейчас мы точно не готовы заводить детей.

Ну вот опять. Когда бы она ни заговаривала о детях, Коул всегда отвечал, что сейчас неподходящее время. Наблюдая, как в раковине становится все меньше воды, Эмили чувствовала, как тает и вновь зародившаяся в ее груди надежда.

– Ну а когда, по-твоему, мы будем готовы? Когда построим дом еще больше? Когда твоя компания поставит очередной рекорд по продажам? Или когда у тебя на счете появится еще пара миллионов? – Горько усмехнувшись, Эмили отвернулась. – Ты никогда не будешь к ним готов.

– Эмили, ты же сама говорила, что, как только вернешься в город, подпишешь бумаги на развод, так о каком ребенке ты говоришь?

– Да, ты прав, – вздохнула Эмили и пошла к себе наверх, чтобы вволю выплакаться в подушку.

Коул проспал и будильник, и чей-то звонок, и рассвет. Так странно, ему не раз доводилось ночевать в лучших отелях мира, а его домашний матрас стоил чуть больше машины среднего класса, но ему еще никогда не спалось так сладко, как в полуразвалившемся «Прянике».

Телефон вновь зазвонил, но Коул лишь перевернулся с боку на бок. Если кому-то действительно что-то от него нужно, пусть перезвонит попозже.

Коул вдруг почувствовал уже давно забытый покой и умиротворение. Работа осталась в далеком Нью-Йорке, а сам он с наслаждением валялся в постели, слушая пение птиц и тихую музыку и любуясь восходом солнца.

Не думая ни о чем конкретном, Коул впитывал в себя ощущения, и когда к льющимся из радио песням присоединился женский голос, он не сразу узнал голос Эмили.

Черт, когда же он в последний раз слышал, чтобы она пела?

Десять лет назад? Или уже больше?

Надев джинсы, Коул босиком вышел в коридор и остановился около приоткрытой двери в комнату Эмили. Кровать заправлена, нигде ничего не валяется… С каких это пор она вдруг стала такой аккуратной? Из них двоих она куда меньше заботилась о порядке, порой доводя его до настоящего бешенства, но, когда они расстались, Коул понял, как ему не хватает разбросанной по всему дому одежды и косметики, и даже попытался оставлять где попало собственные вещи, но это было уже не то. Помедлив пару секунд на пороге, Коул шагнул внутрь: