Надя качнула своей серебристо-черной головой:

— Я думаю, вам понравится. В первых набросках удивительное сходство. У Дэвида редкий дар схватить самую тонкую суть объекта.

— Пожалуйста, не говорите об этом больше! — Рука Дэвида взметнулась, закрыв лицо.

— Очень переживаешь, старина? — посочувствовал Адам.

— Нельзя даже представить! — раздался приглушенный голос.

Надя прищелкнула языком и передала сыну еще одну чашку черного кофе, которую тот принял словно чашу с ядом.

— Ты слишком перегружаешь себя, — впервые высказала она горечь. — Ты так темпераментен, мой дорогой, но это неудивительно.

Адам Брокуэй смотрел задумчиво-учтиво, но Клэр была уверена, что он извлекает из всего этого некое ироническое удовольствие.

За стеклянной стеной солярия был мощеный двор с беседкой, заросшей жимолостью. Издали доносилось жужжание пчел. Небольшой трехъярусный фонтан извергал серебряные струйки воды. Все выглядело так мирно снаружи. Клэр выпрямилась в инкрустированном кресле.

— Прогулка может освежить, Дэвид. — Ее сочувственный голос попытался разрядить атмосферу.

Дэвид вгляделся в ее дымчато-серые глаза и издал долгий сдержанный вздох. Его мать сделала протестующий жест:

— Дэвид должен отдохнуть после тяжелой ночи. — Она дала понять, что Клэр не улучшила ситуацию.

Адам Брокуэй повернулся к шурину:

— Да, Дэйв, пожалуй, отдохни. Мы отъедем на несколько часов.

— Вас ждать к ленчу, Брок? — осведомилась Надя с любезной улыбкой.

Красивое загорелое лицо сохраняло благодушие, хотя и саркастическое.

— Необязательно, дорогая. Я скажу Сэмми прихватить корзину.

Клэр едва не расхохоталась, услыхав «дорогая». Тина закруглилась с молоком, вскочила, опрокинув стул, который дядя успел подхватить.

— Дядя Брок, позволь мне пойти и сказать Сэмми! — взмолилась она.

— Ах ты, маленькая начальница! — притворно улыбнулась бабушка.

— И деловая! — усмехнулся дядя. — Ладно, беги!

Тина с восторгом бросилась в кухню с инструкциями для Сэмми, которые тот воспринял, как всегда, весьма скептически.

Надя Колбэн хмуро уставилась в пустую чашку, и Клэр подумалось, с чего это у нее такое деревянное лицо.

— Пошли, Клэр. Зададим всем жару!

Адам Брокуэй двинулся к ней и взялся за ее кресло. Она принужденно улыбалась.

— Осторожно! — прошептал Дэвид, угол его рта дернулся.

Клэр чуть помедлила, угадывая в этом подергивании крушение надежд. Адам Брокуэй, с невозмутимостью игрока в покер, никак не реагировал на все эти треволнения, заставив Клэр идти к дверям.

— Львица, отлученная от христианина, — шепнул он ей в ухо в прохладе холла.

— Я должна буду притвориться, что не слышала.

— Ну, так послушайте лучше другое! — Он прижал ее к себе. Она задрожала, но не вырвалась. — Никогда, никогда, никогда. Прежде, после, всегда спросите меня!

— Не думала, что вас это так озаботит! — лгала она.

— Господи, я чуть не заплакал он радости, когда Надя одобрила ваш маленький план!

Она едва перевела дух.

— О, как это зло! Дэвид был такой бледный… такой беззащитный!

— Зло? — Он глядел на нее с нескрываемым раздражением. — Моя дорогая девочка, никто не может сказать, что Дэвид был когда-нибудь на вершине блаженства. Я наблюдал это выражение потерянной души столько лет, что трудно сосчитать. Вам это показывали три недели по крайней мере. Почему бы вам не потратить вашу обильную нежность и на меня, к примеру?

Она поглядела с вызовом, не желая подчиняться.

— В том-то и дело, — произнесла она холодно.

— В чем?

— Вам это не нужно.

— Как женщины умудряются усложнять жизнь. Просто-таки рождены для этого.

— Некоторые рождаются, чтобы делать мужчин счастливыми, — возразила она, внутренне вскипая от его тупого высокомерия.

— Но вы, как я вижу, рождены интриганкой!

— Ну, довольно!

— Так оставайтесь дома. Составьте Дэвиду компанию, раз вы тут для этого. — Он сделал шаг к ней, и Клэр отпрянула.

— Да вы… вы грубиян! Я не тронусь с места, пока вы не извинитесь!

На какой-то миг ей показалось, что он испепелит ее взглядом, но вместо этого гнев пропал с его лица, он уклончиво заулыбался.

— Приношу свои извинения, мисс Кортни, но это ваш последний шанс отказаться.

— Я не отказываюсь. Тина расстроится.

— Тогда пошли. — Его глаза скользнули по ее стройным ногам. — Вы собираетесь идти с голыми ногами?

— Я что-то вас плохо понимаю. До сих пор вы вовсе не казались пуританином.

— Не в том дело, моя дорогая юная леди. Царапины от кораллов чертовски плохо заживают.

— Я знаю.

— Надеюсь. Пойдите возьмите пару носков.

— У меня нет. Я их обычно не ношу.

— Господи, Твоя воля! Ну, так возьмите пару моих. У вас должно было быть время почитать о жизни на коралловых рифах. Но вы, вероятно, читали другое!

Она попыталась проигнорировать его намеки.

— Я буду выглядеть ужасно, — прошептала она, вообразив себя в его носках.

— Точно так же хорошо! — отрубил он. Ей не нравился его тон, он пугал и настораживал.

— У меня такое чувство, что вы здесь за кем-то охотитесь.

— Вам бы не следовало этого говорить.

— Так за кем же?

— За вами! — Лицо его было бесстрастным.

Она застыла в замешательстве.

— Что за нелепость! — едва выговорила она.

Он усмехнулся:

— Да нет, просто неизбежность. Пойду за Тиной, а то Сэмми от нее на стенку полезет.

Клэр испытывала моральный шок. Жесткий и непредсказуемый Адам Брокуэй запугивал ее, она осознала это с первой же их встречи.

Еще не было девяти часов, как они вышли в море. Очертания материка прикрывались белыми облаками, которые, как объяснил Адам, были не более чем утренним туманом, испарившимся с влажного побережья в неподвижный воздух.

— Чудесное приключение, правда? — спросила Тина, держась за Клэр.

Клэр сжала маленькую руку.

— Романтическое приключение в поисках клада.

— Замечательно, когда дядя Брок приезжает, да? — продолжала восторгаться Тина. — Он такой красивый, в точности как я говорила. А «Карина» шикарная, а? Дядя Брок назвал ее по имени своей матери, моей бабушки. Она умерла до моего рождения.