Однако, когда эта система измерения пересекла Атлантику, ею занялись группы исследователей, у которых были совершенно другие цели. Первый перевод системы Бине был осуществлен Генри Годдардом[21]. Он был евгеником[22], считавшим, что общество должно быть организованно и быть под контролем самых умных людей, а те, кто обладает низким интеллектом, – институционализированы или стерилизованы. Годдард разработал собственные тесты IQ, основанные на шкале Бине, которые классифицировали взрослых участников как одаренных (IQ 130+), нормальных (71–129), дебилов (51–70), имбецилов (26–50) или идиотов (0–25).

Сегодня, несмотря на то что Годдарда можно критиковать за многое, его использование языка не должно быть предметом споров. В то время слова «идиот» и «имбецил» не были оскорбительными. На самом деле слова «идиот» вообще не существовало – Годдард придумал его в 1912 году от греческого слова moros, что означает «скучный». Только благодаря тому, что эти тесты стали общепринятыми и широко известными, эти слова приобрели уничижительное значение.

Этот сдвиг в значении иллюстрирует интересную концепцию, называемую «беговая дорожка эвфемизма», в которой слова, изначально безобидные, но относящиеся к чему-то, что воспринимается негативно, постепенно начинают приобретать уничижительное, табуированное значение. В 1912 году слово «дебил» не было оскорбительным, но к 1960-м его значение изменилось, поэтому психологи начали использовать новую, политкорректную терминологию – теперь эти категории отсталых людей описывались более грамотно. Да-да, именно отсталых. Как вы, без сомнения, уже заметили, со временем это слово стало непригодным, как и следующая политкорректная идиома: умственно отсталый.

Сегодня правильно говорить «человек с особыми образовательными потребностями или трудностями в обучении» – такие конструкции соответствуют нынешнему взгляду на то, что люди не должны определяться их медицинским состоянием, и нельзя автоматически рассматривать различие как препятствие, поэтому вместо этого мы теперь называем людей испытывающими трудности, а не так, как написано в вопросе. Однако, как бы тщательно мы ни старались разработать нейтральный, безобидный язык для таких чувствительных вопросов, его значение может со временем измениться и стать уничижительным.

Ланцет – это медицинское устройство для кровопускания. Со времен Гиппократа и вплоть до XIX века считалось, что любая болезнь вызвана дисбалансом четырех гуморов, и в результате основные средства, которыми располагал врач, оставались практически неизменными. Одним из этих средств было очищение – врачи вызывали у пациента рвоту, потоотделение, ставили клизмы и чаще всего делали кровопускание. Последнее занимало столь важное место в истории медицины, что ведущему медицинскому журналу было присвоено название «Ланцет», и, конечно, оно сохранилось по сей день.

Существовали различные типы ланцетов – с пружинным лезвием, ланцеты для большого пальца, блохи и скарификаторы, – но все они в основном состояли из нескольких небольших лезвий или шипов, которыми разрезали вены или артерии. Существовали и другие приспособления для кровопускания. Некоторые врачи использовали «огненную чашу» – небольшую емкость нагревали и затем прижимали к коже в месте разреза, создавая вакуум, который вытягивал кровь. Многие врачи применяли пиявок, причем в таком огромном количестве, что Франции пришлось импортировать миллионы этих существ – собственная популяция была на грани вымирания.

Кровопускание рекомендовалось врачами практически при любом недуге. Считалось, что кровь зарождается в печени, а по мере накопления в организме застаивается. Потеря крови обычно трактовалась положительно, поэтому носовые кровотечения, варикозное расширение вен и геморрой отлично помогали избавиться от ее избытка. Зачастую пациентам пускали кровь, пока они не впадали в предобморочное состояние. Если этого не происходило, обычно означало, что крови пустили недостаточно.

Некоторые способы кровопускания были особенно абсурдны. Например, Гален рекомендовал пациенту, страдающему от потери крови – да-да, именно так, – кровопускание. Перед любой хирургической процедурой пациентам пускали кровь, как это делали матерям перед родами. Перед ампутацией врачи оценивали количество крови, которое содержала конечность, а затем пускали ее, прежде чем удалить саму конечность (в которой, конечно, все еще была кровь).

В подавляющем большинстве случаев кровопускание приносило больше вреда, чем пользы, и в результате многие пациенты умирали. Удивительно, но кровопускание продолжало пользоваться популярностью и его все еще пропагандировали, даже когда медицинская наука продвинулась вперед, а теория гуморов стала отходить на второй план. В 1628 году Уильям Гарвей[23] продемонстрировал, что кровь циркулирует по всему телу, эффективно опровергая логику кровопускания, но эта практика все равно осталась. В 1830-х годах было доказано, что при пневмонии и лихорадке, для которых обычно применялась эта процедура, она бесполезна, но врачи настаивали на своем. В 1857 году Джон Хьюз Беннетт[24] представил подробные статистические данные, сравнивающие кровопускание с отсутствием лечения. Результаты показали, что его отсутствие было лучше, чем кровопускание, но даже после этого практика сохранилась.

Несмотря на прогресс в медицинских знаниях, кровопускание все же сохранялось, потому что в то время вряд ли были разработаны какие-то новые лекарства или методы лечения, а врачи должны были хоть как-то лечить людей. Один историк медицины подсчитал, что, невзирая на все достижения XVIII и XIX веков, до открытия Джозефом Листером[25] антисептики в 1867 году никакого существенного прогресса в эффективности лечения не было. Это объясняет, почему даже в 1923 году ведущий медицинский учебник все еще рекомендовал кровопускание.