Обряды продолжались долго, пока, наконец, перед закатом гур средних лет, приехавший из Большого Святилища с гуром Махаришем, не обратился к Вышнему отцу с мольбой вернуть бал Вараху речь. Взамен гур поклялся оставаться немым все то время, которое бал Варах сможет говорить.

— Более того, — воскликнул гур — даже если бал Варах так и останется безмолвным по воле Вышних, я не стану пользоваться речью три года, чтобы почтить его память!

В знак своей решимости гур повязал нижнюю часть лица кушаком и расположился возле жертвенного костра. Его родичи из числа гостей поднялись с мест и приветствовали его, сложив ладони перед лицом. Гости, подогретые напитками и музыкой, одобрительно загудели.

Глухое рокотание больших бубнов козьей кожи ускорилось. Молодые ученики гуров, Асуга среди них, следили за тем, чтобы не прекращалось курение жертвенных благовоний у костров.

— Вышние, верните славному мужу радость слышать пение птиц и людей! Возьмите моё взамен! — вскочил со скамьи молодой гур, про которого шептали, что его честолюбие почти не уступает его ревности к служению Вышним. Юноша поклялся, что закроет себе уши и откажется от слуха на такое время, сколько будет слышать бал Варах, если вернется в свое тело.

После каждого произнесенного обета молодые гуры приносили камень и ставили его в кольцо вдоль основания могильного холма. Вскоре уже треть окружности оказалась отмечена камнями. Оживление и шум среди гостей всё возрастали.

— Великий Отец, услышь плач людей по славному мужу! Не оставь без ответа! — слышалось здесь и там.

— Это все пустое — вполголоса переговаривались некоторые вокруг бал Изаны — легко показывать благочестие и обещать то, что, скорее всего, исполнять не придется…

— И я поклянусь не принимать пищи столько времени, сколько ее будет принимать вместо меня бал Варах, когда Вышние вернут душу в его тело! — отчетливо сказал молодой муж рода Баллу из числа сомневающихся.

Гур Махариш, одобрительно прикрывавший глаза при каждом произнесенном обете, вдруг поднял руку. Музыка стихла.

— Пусть аскет, который отказался от пищи, сядет у жертвенного костра, мы с Бал Баллу хотим отметить его! — сказал гур, ища взглядом говоруна. Бал Баллу поморщился, но кивнул.

Родич Баллу приветствовал собрание и, не выказывая волнения, сел рядом с другими жертвователями возле могильной насыпи. Вскоре к нему подошел посланец от гур Махариша.

— Воин, скажи, что доброго видел ты от бал Вараха, что решился пожертвовать собой ради его возвращения? Гуры и Бал Баллу хотят знать, — спросил он.

— Бал Варах — добрый и храбрый вождь. Недаром же собрались такие важные гости, чтобы выручить его. Я рад помочь.

— Но если не было особого благодеяния тебе от бал Вараха, то как же ты решился бы пожертвовать самой жизнью? Или ты не веришь, что душа его может вернуться?

— Почему же, я верю, что всё в руках Вышних.

— Ты скрытен, воин. Гуры проследят, чтобы твоему семейству были оказаны особые почести, если тебе придется исполнить твою клятву.

Завершая труды дня, сам Бал Баллу подвел к кургану белого быка из похоронной повозки бал Вараха и вскрыл тому горло старинным ножом красного кремня.

Известно, что возвращения души в тело нужно ждать девять дней после смерти, на протяжении которых нужно как можно чаще напоминать Вышним о своем деле. Если душа вернется, и бал Варах пробудится, он через отверстие в двери сможет позвать на помощь воинов, что оставлены при кострах. Если такого не случится, то на девятый день старшие гуры и балы откроют дверь домовины и удостоверятся в том, жив он или нет. Если найдут, что моления остались без ответа, и тело подверглось тлению, то приступят к завершению похорон. Тогда и решится, кто из людей и животных пойдет с балом на Ту Сторону. Если же найдут, что тело сохранилось необычно хорошо, то окончательное закрытие могилы будет отложено, и тризна продолжится до сорока дней. Старшие рода Варах — молчаливо, конечно — надеялись, что дело с похоронами разрешится побыстрее, иначе запасы рода потерпят слишком уж большое опустошение.

Бал Изана не стал смотреть действа и поместился в стороне, но так, чтобы видеть Лису и самому попасться ей на глаза. Она сидела среди жен рода Варах, к ней часто подходил гур Рохит. Он оказался ее старшим кровным родственником среди собравшихся. А вернее, захотел, чтобы его сочли таковым. Единственный сын бал Вараха, раненный в схватке на охоте, еще не оправился и не смог долго оставаться с людьми. Посидев рядом с матерью, он с помощью слуг отправился в город. Сыну бал Вараха шел шестнадцатый год, но он выглядел коренастым и крепким, почти как взрослый муж. Тыльные стороны его ладоней поросли темным волосом.

Первые похороны не означали окончательного расставания с бал Варахом и не вызвали особого оживления среди гостей. Их больше привлекала тризна.

Дни с четвертого по тринадцатый. Середина осени

Девять дней прошли, однако душа бал Вараха не возвращалась. Но, разумеется, не из-за недостатка старания живых. Тризна удалась! Она, несомненно, привлекла бы душу, если бы та находилась поблизости. Тем более что распорядителем был сам старый гур Махариш из Большого святилища. С помощью гостей он вел многодневный пир и обстоятельно напоминал, какие радости есть на Этой Стороне для живого мужа.

Длинные столы ломились от угощений и браги — род Варах не поскупился, да и даров привезено гостями немало. Дух печеного мяса и сыра смешивался с пряным дымом от трав, тлеющих в глиняных курильницах. Певцы, сказители и музыканты сменяли друг друга по нескольку раз за день, лучшие борцы показывали свою ловкость. Самые смазливые и веселые Змеи разносили угощения и помогали хмельным гостям найти дорогу к своему стану.

Состязанием молодых воинов-пастухов был бег в полном вооружении — с молотом, дротиками и тяжелым мешком. Тропа состязаний опоясывает внешнюю ограду города Варахов, вдоль нее на разном расстоянии от ее края, расставлены шесты с надетыми вверх дном горшками. Воин не только должен быстрее других пробежать пять раз вокруг города, но и разбить по пути как можно больше горшков. Тому, кто точно бросает дротики, не нужно тратить время, чтобы подбежать и разбить горшок молотом. Разбитые горшки тут же заменялись на новые.

В один из дней пришел час восхвалений дел самого бал Вараха. От каждого из старших мужей, сидевших за столами, ожидалось несколько слов о нем. Когда подошел его черед, Бал Изана поднялся и поведал старую повесть о том далеком уже лете, когда он сам, молодой бал Варах и несколько