– И ты полагаешь, что она сможет что-то сыграть?

– Она сыграет все… Она – чудо. Она прирожденнаяактриса… Из тех, что играют всегда, все и везде. Психика невероятно подвижна…Лицо на экране будет смотреться суперски, это будет фурор!

– О, Артур, куда девался твой здоровый цинизм?

– Я потерял голову, брат.

– Но как же ты будешь ее снимать? Насколько я понимаю,она тут работает.

– Подумаешь, работа! Бросит! Я уверен, стоит ейпоявиться на экране, ее начнут рвать на части… Она успеет еще сделать карьеру…Знаешь, брат… это здорово, от меня все, и даже ты, ждут, что на экране будетМилка, хоть в эпизоде, а будет, а тут… А какое тело… А темперамент… Ничегоподобного не встречал…

Вид у Артура был какой-то лихорадочно-отсутствующий. ТакимИлья его еще никогда не видел.

– А она знает о твоих обширных планах?

– Конечно!

– Ну ты и псих! Вот уж от тебя не ожидал…

Илья плюхнулся животом на песок, Артур сел рядом, обхвативколени, и невидящим взглядом уставился вдаль.

– Понимаешь, я бессознательно ждал такой встречи, ты жезнаешь, художнику нужны такие встряски…

Илья поморщился, он терпеть не мог, когда люди говорили освоем «творчестве», называли себя художниками, считал, что это прерогативадругих. И раньше Артур никогда этим не грешил. Но он промолчал, видел, что егодруг и в самом деле потрясен.

– Артур, тебе хоть удалось поспать?

– Да нет, какое там… Слушай, брателло, я, честноговоря, никогда не верил в такие истории, а теперь сам… Как кур в ощип… Ясделаю из нее звезду…

– А она хочет, чтобы из нее делали звезду?

– А кто же этого не хочет? Тем более когда за плечамитакая жизнь…

– Она рассказала тебе свою жизнь?

– Да! И это такой неизбывный кошмар…

– Может, расскажешь?

– А тебе зачем?

– А ты что, уже и сценариста решил поменять?

– Спятил, да?

– Так может, я что-то почерпну для себя? – скаким-то холодным любопытством произнес Илья, сам себе удивляясь.

– Хорошо, меня ее история так потрясла, что, наверно,надо поделиться с кем-то… Мы все были достаточно благополучны, по крайней мерев детстве, а она…

Артур набрал в кулак мелкий песок и стал пропускать егосквозь пальцы.

– Она из детдома, родителей не знает, ее малюткойподкинули в детдом где-то под Чебоксарами… В пять лет ее удочерила одна семья…Эти люди любили ее, она прожила у них полтора года, и приемная мать умерла, аотец спился и однажды в пьяном виде изнасиловал ребенка… Потом от испуга избилее до полусмерти и утопился в проруби…

– Господи помилуй!

Она попала в больницу, а оттуда опять в детский дом, но ужев другой, и там ее дети приняли в штыки, видно, чувствовали, что груз еенесчастий непереносим даже для них… Ей приходилось выживать в постояннойборьбе, и однажды она не выдержала и сбежала… Приблудилась к какой-тодеревенской женщине, одинокой, и стала жить у нее, платя за кусок хлебапреданностью и тяжелой работой. И все-таки там ей было хорошо. Одинокая женщинав меру своих возможностей заботилась о ней. В этой деревне был клуб, и девочкаходила туда вместе с приемной матерью, которая мыла там полы. А заведующая клубомоднажды увидела, как девочка танцует, позанималась с ней, убедилась, что онаочень пластична и музыкальна, и посоветовала уборщице показать девочкуспециалистам, мол, из нее может получиться балерина. Но где их искать? Ивсе-таки мама Валя решила повезти девочку в город, где ее двоюродная сестраработала в Доме культуры, а там был хореографический кружок. Руководительницаэтого кружка сразу сказала, что из девочки может получиться звезда балета, ивзялась сама отвезти ее в Пермь, и там девочка впервые попала в театр, на«Лебединое озеро». И настолько далеко все это было от ее жизни, что она пришлав экстаз и начала танцевать прямо на улице, едва выйдя из театра…

– И тут ее, конечно, увидел главный балетмейстер исразу, без экзаменов, принял в училище, – весьма иронически произнес Илья,впрочем, ожидая гневной отповеди от друга. Но нет.

– Она тебе рассказывала, да?

– Нет, просто такая сцена вполне вписывается встилистику всей истории.

– Ты мудак, благополучный циничный мудак! –вскипел Артур. – Не буду я тебе ничего рассказывать.

– Да, пожалуй, не стоит. Я тут вряд ли что-то почерпну,только запачкаю святость образа. Ты купаться идешь?

– Илюха, что мне делать? Я теперь не смогу без неежить. Я просто обязан спасти ее…

– От чего, позволь тебя спросить?

– От этой адской жизни… Я сделаю ее звездой, я не ябуду… Я женюсь на ней…

– Очнись, Артур! У тебя есть жена, дочь…

– Но я же не брошу Динку… А с Милкой у нас уже давновсе утратило остроту… Это уже жизнь без соли и перца… И хотя я тольконаполовину русский, но это положение «любить-жалеть» мне необычайно близко.Милка уже сложившаяся превосходная актриса, вполне востребованная и без меня,красивая, сексуальная, найдет себе мужа получше меня, а Нина…

– Артур, она что, тоже влюбилась в тебя?

– Да! Это было взаимно… Она сказала, что, когда яворвался на батут, ее как громом поразило, она подсознательно ждала этого… акогда увидела меня…

– А насчет женитьбы ты тоже ей сказал?

– Да! Я понял – она моя судьба…

– О! А Милке еще не позвонил с этой радостной вестью?

– Нет, такие вещи нельзя говорить по телефону…

– Артур, охолони!

– Ты не понимаешь…

Илья никогда не видел друга в таком состоянии.

– Илюха, послушай, я вот что подумал…

– Что, если мы с Ниной пока поживем в квартире твоихродителей, а? Свою я должен оставить Милке с Динкой, сам понимаешь, а купитьновую у меня сейчас нет денег. Как ты на это смотришь?

– Я не думал…

– Ты ведь все равно не сможешь ее продать, пока непройдет полгода, и тебе, наверное, нужно, чтобы кто-то присматривал заней? – в тоне Артура было даже что-то жалкое…

– А ты что, хочешь сразу везти ее с собой?

– Ну да, а чего тянуть?

– А она сможет бросить тут Лялю?

– Какую еще Лялю?

– Девочку, которую она воспитывает.

– Не знаю, она согласилась со мной лететь… Правда, я неуверен, что можно купить билет на мой самолет, это же чартер… Но неважно…Прилетит днем позже регулярным рейсом… Ах, это все уже детали… Ты хоть заметил,какие у нее глаза?