Я ей совершенно не нужен, без всякой обиды констатировал он,ей нужно показать себя не мне, публике. Она, видимо, вкусила когда-то этот ядсцены и при первой возможности наслаждается им. Значит, она вовсе меня некадрит. Или кадрит таким вот образом? Но, как говорится, не на того напала. Емуникогда не нравились женщины такого рода… Все друзья потешались над ним за то,что у него никогда не было романов с актрисами, даже самыми ослепительными,хотя они частенько заигрывали с ним. Он был видным, привлекательным мужчиной,но… Вот Артур бы сейчас наверняка завелся, с усмешкой подумал он. У него и женакрасавица-актриса, да и других он не пропускает…

Наконец, оркестр смолк. Она слегка ошалело огляделасьвокруг, словно очнулась от наркотической грезы, и с виноватой улыбкой подошла кнему.

– Прости, Илья… Я давно не танцевала, меня какпрорвало…

Ее возвращение к нему сопровождали аплодисменты публики.

– Вы и вправду потрясающе танцуете, – не подхватилон этого «ты». Лучше сохранить дистанцию. Кстати, замечательная сцена дляфильма… И жена Артура станцует как нельзя лучше. Она очень музыкальна ипластична. А Нину жаль…

– Илья, знаете, мне пора…

– Уже?

– Да, я не могу возвращаться заполночь, я же все-такивоспитываю девочку и не могу шляться без зазрения совести. Ведь если меняуволят… Мне совсем некуда будет деваться…

– Да, конечно, идемте, я вас провожу.

– Не стоит меня провожать…

– Вы не хотите, чтобы нас видели вместе?

– Конечно! Я сказала, что пошла погулять с подругой…

– У вас тут есть подруги?

– Одна есть, она тоже служит в богатойсемье…учительницей музыки… И я не хочу…

– Нина, но что же, мы больше не увидимся?

– Ну почему же… По утрам я всегда бегаю в одно и то жевремя, – улыбнулась она. – К тому же завтра Ляля с отцом полетят наГран Канариа, и я буду свободна после обеда. Наверное, буду…

– Превосходно, тогда, может, пообедаем вместе?

– Давайте утром встретимся и договоримся. Вероятно, яуже буду знать, что меня ждет завтра.

– Что ж, тогда до встречи утром.

– И вам не лень так рано вставать? – улыбнуласьона.

– Я всегда рано встаю.

– Ну, до завтра, жаворонок!

Он вздрогнул. Так его, бывало, приветствовала Лида. Она,наоборот, любила поспать, и когда утром он садился за компьютер, частеньковходила заспанная к нему в комнату, чмокала его в затылок, от нее пахло теплом,хорошими духами и зубной пастой. Она очень заботилась о своих зубах, а сердцезапустила…

Шок от ее внезапной смерти был так силен, что он полностьюутратил почву под ногами, а потом смерть отца и матери… Казалось, он невыдержит, а вот выдержал, и даже начал волочиться за женщиной, правда, как-товяло, с сомнениями и рефлексиями, но все же, и это самое важное, он смогработать… А времени с похорон матери прошло всего ничего, каких-то полторамесяца. Какая же скотина человек! Подобным мыслям он предавался в последнеевремя довольно часто, находя в них даже какое-то мрачное упоение, но сейчас этобыл просто привычный ход мыслей, не более того. А раз так, надо отвыкать! Иначевозникнет диссонанс, разлад с самим собой. Он вдруг ощутил, как в немпрорастает жажда жизни, словно росток в документальном кино, снятый рапидом… Онвернулся к себе, зажег на балконе свет, взял блокнот и сел, поставив рядомбутылку пива.

Вдруг в дверь постучали. Кого это черт принес? Скорее всего,кто-то спьяну перепутал комнаты. Он открыл дверь. И онемел. На пороге стоялАртур.

– Привет, Илюха! Не ожидал? Я не глюк, поверь! Хочешь,я тебя ущипну!

– Но каким образом? Как ты меня нашел?

– Через Люсинду! Ты не рад, скотина?

– Что ты, конечно рад! Заходи!

– Ты что, один тут в такой час? А девушки где? Где та,что вдохновила тебя? Почему ее тут нет?

– Потом расскажу! Где ты остановился?

– Номер как раз над тобой, повезло, да?

– Ты один или с Милкой?

– Милка снимается в трех сериалах сразу. А я прибыл сотличными вестями! Есть маза, что у нас будут деньги на фильм. Именно на фильм,а не на сериал, понимаешь, старик, меня как что-то стукнуло с этим батутом! Ясразу все увидел, и буквально в тот же день подвернулся один тип, он готов датьпод это бабки, если я сниму его дочку…

– Дочку? С ума сошел, а Милка?

– При чем тут Милка, дочке всего двенадцать, ты сочинишьдля нее эпизодик – и порядок!

Фу, – выдохнул Илья, – а я уж испугался… Это ролькак раз для Милки! А что мы стоим? Хочешь чего-нибудь? Ты успел поужинать?

– Успел, успел.

– А почему ж ты не позвонил, я бы тебя встретил…

– Хотел сюрприз тебе сделать, немыслимо приятныйсюрприз. Я гляжу, ты в форме, старичок, оклемался, слава Богу! А у менявыбралось время, вот я и махнул… Покажешь, что уже насочинял?

– Покажу, что за вопрос, я тут еще придумал сцену станцами, знаешь, у нее такая пластика…

– Ты с ней познакомился?

– Конечно!

– Трахнул?

– Нет.

– Почему? Уродина?

– Нет, что ты…

– Не хочешь? – Сам не пойму.

– А она?

– Черт ее знает…

– Покажешь?

– Ну раз ты примчался в такую даль… Правда, придетсярано встать.

– Не страшно, я всю дорогу дрых без задних ног. Ну,пивом-то угостишь?

– Может, чего покрепче? Давай в бар спустимся?

– Да нет, там не поговоришь.

– Тогда я тебе прочту, что успел.

– Давай я лучше глазами…

– Почерк не разберешь.

– Ты что, без ноутбука? От руки пишешь? Обалдеть! Вотразобрало!

Илья прочитал ему все, что успел написать. Артур, отбросивсвою вечную шутливость, посмотрел на него.

– Илюха, брат, это класс! И, по-моему, это новый этап.Очень уж все по-взрослому…

Илья улыбнулся. В устах Артура это было высшей похвалой.

– Тебе правда нравится?

– Не то слово! Говорю же, новый этап… Знаешь, я раньшесчитал, что все разговоры о пользе страданий для творческого человека простолабуда, а теперь вижу – правда. Знаешь, пошли в бар, за это стоит выпить… Друг,Илюха, это будет… Это будет…

– Знаешь, мне тоже кажется, что будет!

Они изрядно выпили в баре на набережной, пили за все, кромебудущего фильма – за будущий успех пить нельзя.