К бабушке в палату меня не пустили. Из-за Насти. Никакие уговоры, что оставить ребёнка мне не с кем, не помогли. Звонить отцу или просить мачеху было бесполезно. Да и не оставила бы я дочь с последней, а папа наверняка на работе круглые сутки. Иногда мне казалось, что он живёт там, чтобы только не появляться дома.

С бабушкой я не смогла поговорить даже по телефону – она спала после операции. Так ни с чем мне пришлось возвращаться домой, и, заходя в подъезд, я вспомнила про дядю Женю. Но, как специально, и он сегодня работал. Мне ничего не оставалось, как оставить ему записку, воткнув её в дверь, так как номера его телефона у меня не было.

После моего немного сбивчивого рассказа дядя Женя собрался ехать к бабушке в больницу, и пришлось его отговаривать, потому что часы посещений, к сожалению, уже закончились.

– Значит, придётся подождать до завтра, – хмуро заметил мужчина, задумчиво потирая подбородок. – Не переживай, Лизавета. Всё будет хорошо, – попытался поддержать меня, но бывалой весёлости в глазах, когда он говорил такое раньше, не было.

Я успела проконсультироваться по поводу бабушкиной травмы: перелом голеностопного сустава со смещением – не самое страшное, что могло случиться, но лечащий врач сразу сказал, если она хочет не только встать на ноги, но и нормально ходить, полежать придётся в лучшем случае месяц, а то и больше, и реабилитационный период будет долгим. Про худший я старалась не думать. Главное, что бабуля жива, и есть шанс на выздоровление.

Это лето я даже не то что не запомнила, я его не заметила. Почти каждодневные поездки в больницу, Настя и бабулин огородик – всё повторялось изо дня в день, как карусель. Ба после того, как немного пришла в себя, больше переживала за свои корнишоны, чем за ногу, которая до сих пор была на растяжке. Дядя Женя оставался с Настей на улице, пока я поднималась в палату, а потом мне приходилось ждать его, чтобы вместе ехать на бабушкин огород.

– Никогда не был сторонником строгого воспитания, но сейчас сам готов привязать твою вредную бабушку к постели, – пожаловался мне дядя Женя, когда мы сели в машину. – Она даже в гипсе готова ползти на свой огород! Опять просила доктора, чтобы её отпустили. Вот что за женщина?! Совсем не бережёт себя! Может это и жестоко, но по мне, пусть дольше её держат с привязанной ногой. Дома лежать она не будет! Ей о здоровье своём думать надо, а она за огурцы с баклажанами переживает. Их купить можно, но ей нужны свои, кровненькие. А то, что она чуть себя не угробила на своём огороде, совсем неважно! Садистом ещё меня обозвала, что я их из шланга полил… Она их, видите ли, леечкой балует!

– Дядя Женя, не сердитесь на неё. Не привыкла она столько времени лежать, – пожалела я, по сути, совершенно постороннего мужчину, который столько для нас обеих делал.

– Да не сержусь я. Сам бы на её месте уже взвыл. Это хорошо, что её до сих пор «на привязи» держат, иначе бы точно уже ползала по огороду в гипсе.

Бабушкин огород – это очень больная тема. Особенно сейчас, когда стояла невыносимая жара, а дождей давно не было. Я специально делала фотоотчёт любимого огородика для бабули. Не для того, чтобы она была спокойна, что там ничего не засохло, а чтобы хоть немного её порадовать – я знала, что для неё он вторая жизнь, второе дыхание. Хотя для меня это непомерный труд.

Я была вымотана настолько, что засыпала сидя, держа дочку на руках, а иногда даже не перекладывала в кроватку, а так и спала, прижав к себе свою крошку. За всей этой суетой мыслей об Игоре даже не возникало. Мне просто было некогда о нём думать, и я абсолютно успокоилась, если можно назвать спокойным тот напряжённый ритм, в котором я жила.

Бабулю выписали в конце августа, но нога была ещё в гипсе. Дядя Женя оказался прав: ба тут же попросилась, чтобы её отвезли на огород. Честно говоря, я никак не ожидала, что дядя Женя, всегда исполнявший её даже малейшие прихоти, не только категорически откажет, но и строго запретит такие поездки, пока она не сможет нормально ходить. И, как бы это ни было странно, но ей пришлось послушаться. Бабуля весь вечер ворчала на «вредного упрямца», но в конце концов сдалась. А мне, точнее нам с дядей Женей, ничего не оставалось, как обеспечить хотя бы маломальский уход за её посадками. Настю я всегда брала с собой. Поездки на машине она переносила прекрасно, а на свежем воздухе дочке было явно лучше. Поэтому я оставляла свою малышку в переносной люльке в тени старой яблони, а сама хотя бы немного старалась помочь дяде Жене.

***

Сегодня Насте исполнилось ровно четыре месяца. Раньше я как-то не обращала внимания на числа – не до этого было. Но сейчас, когда огородные мероприятия (наконец-то!) были закончены, бабуля начала самостоятельно ходить и уже вовсю помогала на кухне, у меня появилось свободное время.

Я стояла у окна и смотрела на первые в этом году редкие снежинки, которые, едва коснувшись земли, тут же таяли. В памяти всплыла картинка, как мы гуляли с Игорем и начался снег. Тоже первый. Игорь держал меня за руки, а я, подняв лицо к небу смотрела, как на меня сверху летели снежные хлопья. Они касались лица и щекотали своими прохладными прикосновениям, тогда как мои пальцы грели тёплые мужские руки. Грустная усмешка коснулась лица – теперь день рождения моей дочери начал другой отсчёт – сколько времени прошло без него.

– Я думала, ты спишь, – окликнула меня ба, вырывая из грустных воспоминаний. – Поспала бы, пока принцесса наша почивать изволит.

Вот как объяснить бабуле, что я боюсь спать, потому что там, во сне, всё совсем по-другому. Там мы – я, Игорь и Настя – вместе. Только я никак не могу уловить черты лица своей дочери. Её образ всё время ускользает, и лишь по тому, как она зовёт меня «мама», а Игоря – «папа», я знаю, что это наша дочь… А потом она убегает в каком-то тумане и словно раздваивается… Я слышу её голос с разных сторон, но не могу найти, кричу, зову… и просыпаюсь в холодном поту от этого кошмара.

– Я не уснула, – сказала полуправду со вздохом. – Да и работу хотела поискать.

Это действительно так. Ведь я так и не нашла ничего, а надо. Но вместо этого стояла у окна и перебирала в уме свои воспоминания. Оторвалась от окна и посмотрела на дочь – обожаю смотреть, как она спит.

– Лиз, а ведь через неделю у Ирины Викторовны день рождения, если память мне не изменяет. Ты пойдёшь?

Память бабуле не изменяла. Ирина Викторовна – наша классная, которую все любили. Когда мы учились, она всегда угощала нас конфетами в честь своего дня рождения, и эта традиция осталась после школы. Мы все, кто мог конечно, даже не договариваясь, каждый год приходили её поздравить. Увидеться с одноклассниками было здорово. Правда, теперь не со всеми, потому что вопросов не избежать, а отвечать на них, я пока не готова.

– Не пойду, ба. Куда я с Настей?

– Ты можешь спокойно, на часик-другой её оставить. Девочка она уже большая, и ничего с ней не случится, потерпит немного без мамы. Покормила бы и сходила. Дома сиднем сидишь и ни с кем не общаешься!