– Завтра не получится, – с сожалением отозвался он. – Завтра днем мы уезжаем в Москву. А с утра у меня еще куча дел. Жаль! А может, ты сейчас продиктуешь? – там всего двух-трех слов не хватает.

Маринка помертвела. Значит, он тоже едет. Ну, конечно, как же он мог отпустить Лену одну. Наверно, его мать достала путевку. Еще бы, с ее связями. Они едут вместе – и этому помешать невозможно.

Валерьянка перестала действовать, и боль утраты снова стала терзать ее душу. Чувствуя, что сейчас разрыдается, она тихо положила трубку и кинулась в коридор, где на вешалке висела сумочка с лекарством.

Телефон зазвонил снова. Она проглотила еще три таблетки и неспешно подняла трубку.

– Телефон отключился, – виновато сказал его голос. – Так ты продиктуешь? Я, может, по дороге подберу мотив, а там у меня на студии есть знакомый. Схожу к ним, спою. Вдруг понравится? Я и гитару с собой беру.

«Эк ему приспичило! – раздраженно подумала Маринка. – Будет в поезде Ленке петь. Господи, что бы придумать такое, чтобы ничего не чувствовать? Может, напиться и забыться?»

– Ладно, диктуй, – устало ответила она.

– Может, ты устала? У тебя голос какой-то больной. Тогда не надо.

– Ничего, диктуй, – повторила она. Голос у нее больной! Да у нее душа больная от мысли, что он уезжает… с Леной. Каким же надо быть бесчувственным, чтобы этого не понимать! Хотя, с другой стороны, если бы он это понимал, то ни за что бы не позвонил.

Уж лучше пусть не понимает.

Она сухо продиктовала ему недостающие слова и без сил повалилась на диван. Когда через час отец заглянул к ней в комнату, она уже спала.

Предположение Маринки, что поездку Димы в Москву организовала его мама, было справедливым лишь отчасти. Да, Наталья Николаевна действительно позвонила в гороно. Просто напомнила, что ее сын – победитель олимпиады по информатике. Победитель плюс отличник, конечно, заслуживал, чтоб его отметили. И хотя подарка он не получил, его, в конце концов, поощрили поездкой в столицу.

Когда мама сказала об этом Диме, он схватил ее на руки и поднял до потолка, а потом закружил и отпустил, только когда она взмолилась о пощаде. Тогда он запрыгал сам и допрыгался до того, что снизу стали стучать возмущенные соседи.

Эту радостную новость Дима узнал перед самым балом и сейчас же сообщил Лене. Он не сомневался, что ее тоже отметят поездкой, – и это подтвердилось при вручении ей подарка. Несколько огорчило его известие, что Лена едет со своей мамой – та должна была принять участие в международном симпозиуме по проблемам компьютерных технологий. Лене тоже хотелось хотя бы поприсутствовать на этом симпозиуме, послушать доклады – уж больно интересные темы были заявлены в его программе.

Но Диму эти ее намерения категорически не устраивали. Ему совсем не улыбалось слушать какие-то скучные доклады, пусть и связанные с информатикой. В их названиях он ничего не понял. Сидеть и делать вид, что тебе страшно интересно, – что может быть противней?

Но когда он сказал об этом Лене, она так высоко подняла свои красивые брови, что Дима сразу поднял обе руки, сдаваясь. Хорошо, он согласен, согласен, лишь бы быть с ней рядом.

Но на этом его огорчения не кончились. Оказалось, что все награжденные едут вместе в одном вагоне, а Лена с мамой – в другом. И туда, и обратно. И жить они собирались не в Измайлово, а у знакомых ее мамы, где они всегда останавливались, бывая в Москве.

Короче, быть с ней круглосуточно Диме, увы, не светило. Но все равно эта поездка представлялась ему сплошным счастьем. Видеть ее почти весь день в течение целой недели! Ехать в одном поезде. Бродить по зимней Москве вдвоем. Нет, они, конечно, не будут откалываться от коллектива, иначе им грозит втык со стороны воспитателя, несущего за них ответственность. И в Кремль со всеми пойдут, и в театр, и в музеи. Но и побыть наедине наверняка удастся. И Дима с нетерпением ждал отъезда.

Поговорив с Маринкой, он сейчас же схватил гитару и в два счета подобрал мелодию к ее словам. Песня получилась просто замечательная – такая трогательная, немножко грустная и в то же время светлая.

«Какая Марина все-таки умница, – с теплотой думал он. – И как здорово, что у нее все наладилось. Нашла себе хорошего парня. Он видел, как она с ним уходила с бала. И Лена сказала ему, что встретила потом их вместе. Напрасно Лена так переживала за Марину. И «друг детства» тоже, вроде, угомонился.

Дима видел его на балу мельком и только в самом начале. Наверно, счел за лучшее смыться – и правильно сделал».

В общем, все складывалось замечательно. И потому Дима последнее время постоянно пребывал в состоянии легкой эйфории из-за свалившегося на него счастья. Лена его любит – она сама ему об этом сказала. На этом фоне все неприятности, всегда имеющие место в жизни, выглядели просто микроскопическими. На них не стоило даже внимания обращать.

Только одно его беспокоило: когда Лена бывала рядом, ему все время хотелось ее целовать. Просто не отрывался бы. Но… не получалось. Она ни разу так и не побывала у него дома – отказывалась под разными предлогами. А у нее он чувствовал себя как-то скованно – особенно в присутствии ее мамы. Он видел, как они любят друг друга, и понимал, что Лена рассказывает маме обо всем. И это его здорово тормозило.

Дима свою маму тоже очень любил. Но чтобы делиться с ней всем! – нет уж, увольте. Такого наслушаешься – не будешь потом знать, куда деваться.

«Ну ничего, наступит, наступит момент, – мечтал Дима. – Он исцелует ее всю – у нее голова закружится от его поцелуев».

Он даже закрыл глаза, представляя, как это произойдет. Но спешить не следует – эта девушка не как все. С ней надо быть осмотрительным, постоянно учитывая ее настроение. Ничего, он постепенно своего добьется.

На вокзал Ольга с Леной добирались автобусом. Вещей у них было мало – все уместилось в одном чемодане. Поэтому они отказались от помощи Димы, настойчиво пытавшегося их сопровождать.

В последний момент с ним на вокзал увязалась его мама, как он ее ни отговаривал. Ей очень хотелось увидеть, наконец, вблизи эту таинственную Лену, по макушку влюбившую в себя ее сына. Она не могла без дрожи наблюдать за его физиономией, когда он оставался один, полагая, что его никто не видит. Рожа у него при этом делалась совершенно идиотская: застывший взгляд, устремленный куда-то в пространство, и блаженная улыбка от уха до уха.

Наталья Николаевна неоднократно предлагала Диме пригласить девушку, познакомить с ней и отцом, но каждый раз что-нибудь этому мешало. Наконец, она стала подозревать, что Лена сознательно не хочет приходить к ним. Но почему? Может, ей мама не разрешает? Может, она вообще против дружбы дочери с их сыном? В этом надо было разобраться. Поэтому Наталья Николаевна настояла на своем и поехала на вокзал вместе с Димой.

На перроне сынок, сразу забыв о ней, ринулся к газетному киоску. Проследив за ним взглядом, Наталья Николаевна увидела их – мать и дочь. Заметив ее сына, несшегося к ним, сшибая чужие чемоданы, они заулыбались и замахали ему. Он подбежал и весь буквально засиял от счастья, только что не запрыгал, как в детстве. С облегчением увидев, как приветливо мать девушки смотрит на него, Наталья Николаевна направилась к ним. Тут и он вспомнил о ее присутствии.