Смешавшись с толпой, насколько это было возможно, мы ускорились. Узнающие нас горожане расходились, образуя впереди клин пустого пространства. Замолкали или переходили на шепот, напоминая ледяную воду в котелке, поставленную на раскаленные угли. Надо бы убраться до того, как вода закипит и сварит нас заживо.

— Хорошо, что не отправили Ив, — бросил Ромиар, позволяя мне опередить его.

Я бывал в Тартаоне не единожды и прекрасно ориентировался в тесных переулках. Проходя мимо Вольного, к нужной улице, согласился:

— Думаю, ты прав.

Несомненно, Ивеллин было бы труднее узнать, а отговорка с потерянным гильдейским знаком не вызвала бы лишних подозрений. Вот только на рынках неприветливого города эльфийка с редкими зельями и невероятно ценными ингредиентами, добытыми на севере, неизбежно привлекла бы к себе ненужное внимание. Если она пострадает, что сделают духи с Вольным? Не хотелось бы потерять такого союзника, как он. И пусть нас мгновенно узнавали, но все же хорошо, что в Тартаон мы не отправили Ив.

На самом рынке тоже существенно ничего не изменилось. Разве что появились осторожные наблюдатели.

Ромиар приблизился ко мне совсем вплотную и с неизменной улыбкой спросил:

— Наемники или алхимики?

Я зацепился взглядом за прилавок, заваленный рыбой. На мгновение обернулся и заметил в толпе компанию мужиков. Они, как и многие, следили за нами, но проявляли интерес слабее. Намеренно, не иначе. Русоволосый эльф, скорее всего, полукровка, повернул голову, и я, получив ответ, ускорился.

— Думаю, наемники. Да еще и вне закона. У эльфа нет одного уха, выходит, к толковому лекарю обратиться не может.

Ромиар повел плечами, но о подробностях не спросил.

Зловоние пропитало бурлящий жизнью рынок. Горожане месили сапогами отходы, свернувшуюся кровь, упавшие с прилавков овощи, зелень. Мухи, согретые ранним солнцем и нашедшие убежище от ветра за стенами города, ползали на продуктах, надоедливо жужжали и мельтешили перед лицом. За прилавком с кроличьими и лисьими шкурами истошно заблеяла коза, помочилась на дощатый настил, копытами сбросила с него тонкий слой свежей соломы к гнилой, старой, покрывающей вязкую грязь. Продавец, не без труда удерживая козу на веревке, повысил голос, расхваливая товар и предлагая приобрести «послушную и ласковую» животину. Высокий широкоплечий фангр толкнул меня плечом, но сразу же, едва шевеля языком, извинился. Перегар мгновенно вышиб дух из моей груди, затмил рыночный смрад.

— И кому предлагаешь продать зелья? — Ромиар растерял напускное самообладание и ошалело озирался.

Я хлопнул его по спине и проговорил:

— Наверное, вы с Ивеллин в Пристанище разбойников не бывали.

Стараясь больше ни с кем не сталкиваться, я спешил пересечь часть рынка, принадлежащую фермерам и кожевникам. По пути лишь приобрел соль, которую нам едва не продали втридорога, но после всего одной угрозы отдали почти задаром.

— И почему они каждый раз проверяют судьбу? — поделился я с Ромиаром наболевшем. — Неужели в самом деле рассчитывают облапошить Вольных?

Он пожал плечами, показательно поигрывая дротиком.

Зелья, зимние растения и грибы мы продали цирюльнику. Рассудительный старый эльф, узнав нас, не стал торговаться, но сразу объявил минимальную цену. Впрочем, вырученная сумма более чем покрывала предстоящие расходы.

— Мы останемся без гроша, — осудил меня Вольный, привыкший к другой жизни.

— Не бойся. В лесу всегда найдется, чем поживиться.

Из благоустроенного торговыми лавками района мы вновь вышли к отрытым прилавкам. Без особо труда обновили одежду, утварь и оружие. Никто не хотел иметь дел с Вольными, и это играло нам на руку: торговцы стремились распрощаться с опасными клиентами поскорее.

Мы без задержки отправились обратно к воротам. Избегая нежелательных встреч, обходили центральную площадь благоустроенной улочкой для низших горожан, но со стабильным доходом. От дома кулинарной гильдии ветерок принес приятный сладкий аромат выпечки и топленого молока. Я бросил взгляд на узкое каменное крыльцо, заставленное горшочными цветами, и хотел было попросить Ромиара заглянуть, но он опередил:

— Порадуем девушек? — Кивнул в сторону открытой настежь двери.

Если молодая эльфийка, еще совсем подросток, и узнала нас, то проявила вежливость. Быстро запаковала теплые пряники, посыпанные ванилью, и поставила на прилавок бутыль с густым молоком.

У городских ворот мы столкнулись с ожидаемыми осложнениями — ворота закрыты, охранников на постах не было. Ромиар подергал цепи, обвивающие тяжелый засов.

— На замке! — возмутился он.

— Боятся тронуть нас лично. — Я окинул взглядом пустую площадь. — Видимо, ждут, когда мы нарушим порядок первыми, или за нами явятся изгнанницы.

В домах с остроконечными крышами ставни были нараспашку. Белые занавеси висели неподвижно, но затаившиеся наблюдатели чувствовались кожей. Острый высокий частокол отгонял мысли от попытки перелезть его. Какую награду обещали за поимку Ани и Елрех? Как скоро в городе отыщут аспидов или защитников, а после направят к нам? И что они будут делать с нами?

— Даже не с кого требовать отворить двери, — выдохнул Вольный, сжимая кулаки и взмахивая хвостом. Воздух вокруг ощутимо уплотнился, потяжелел.

Я осторожно опустил сумку на землю, вытащил кинжал. Когда-то безрассудная девочка использовала эту хитрость, но не знала всех деталей в той ситуации. А мне известны…

— Не проявляй агрессию, — предупредил Ромиара.

Вышел чуть вперед. Направил острие кинжала себе в грудь и громко произнес, обращаясь к тем, кто прятался в домах:

— Небо отвернется от вас! От гнева солнца ваш город ничего не убережет! Оно накажет вас за все деяния! Духи Фадрагоса оберегают меня! Великие духи суда на моей стороне! Вы оспариваете их решение?! Препятствуете моей миссии?! — замолчал на долгие секунды.

Когда в окне ближайшего дома заметил движение, медленно выдохнул.

Алурей, помоги мне.

Он милостиво отозвался. С новым вдохом сила напитала легкие, разнеслась по телу. Время остановилось, нити событий окутали небольшую площадь, позволяя выбрать необходимое. Но я заранее знал, что нужно.

Я выбрал, Алурей. Забери мою тень, надели ее голосом, подари ей немного жизненных сил и раздели мое будущее. Отдай мне настоящее.

Я остался неподвижным, безмолвным, приобрел невидимость, а моя тень вскинула голову и продолжила говорить то, что мог сказать я:

— В том, что кровь Вольного прольется на вашей земле, я обвиняю вас, ваших родителей и детей! Ваши гильдии! Весь ваш город! Пусть духи Фадрагоса примут мою клятву и рассудят вас!

Перед нашими лицами вспыхнул разноцветный символ. Духи быстро разоблачили обман, осудили мою тень, разрушили ее, но я был невиновен. Все еще невредимый, но раскрытый для зрения окружающих, занес кинжал для удара.