— Катя, они могут вернуться, — предостерег Гарик. — Это опасно!

А Сергей неохотно признался:

— Мы на такси приехали. Машина дома стоит.

— Я думаю, что Сурен, — сказал Гарик. — Он приедет и их заберет.

— Катя, пожалуйста, — взмолился Сергей.

По его движениям было ясно, что сейчас он вскочит с дивана и бросит раненого. Тот опять было приподнялся, но силы ему изменили. Время для совещаний истекло, пора было действовать.

— Раз машина дома, то все складывается просто отлично, — успокоила я аудиторию. — Мы обойдемся без Сурена. Гарик, дай, пожалуйста, телефон.

— Ты Валентину хочешь позвонить? — с надеждой спросил Гарик.

— Нет, — ответила я и набрала номер.

Долго никто не подходил. Наконец я услышала знакомый голос и сказала:

— Регина, извини, это я — Катя. Времени второй час, проснись пожалуйста. (Бедный Сергей сидел ни жив ни мертв. Определенно, Регины он боялся больше, чем бандита Сурена.) Да, очень срочно. Ты мужа своего не потеряла? Да, знаю… Мы с тобой крупно ошиблись. Насчет клада, он его активно ищет. И сегодня решил посмотреть у меня. Да, в квартире. Регина, сделай милость, забери его отсюда. Он говорит, что машина дома. Пожалуйста, приезжай за ним сама, ехать-то всего ничего. О.К. Жду.

Джентльменам я объяснила ситуацию по очереди. Сергею сказала:

— Я не хотела обращаться к Регине, видит Бог, ты меня вынудил!

Успокоила Гарика: — Не волнуйся, если Регина взялась, она сделает, как надо.

Незваному коллеге я тоже поспешила принести утешение:

— Сейчас Сережина жена приедет и вами займется. Если нужно, она вас отвезет в больницу. Скажете, что ушиблись. У вас может быть сотрясение мозга, сейчас лучше полежать спокойно.

Приезда Регины я дожидалась с сигаретой у окна, курить в комнате, где лежал пострадавший, мне казалось негуманным. Он, хоть и пришел в сознание, но вел себя тихо. По всей видимости режиссёр Мехти привык угрожать и запугивать, но я внесла коррективы в задуманную постановку: данная роль выпала, и постановщику досталось место в декорации — статист на диване, эпизод без слов. Остальные участники драмы тоже помалкивали. Сергей с трепетом душевным ждал Регину, а Гарик — моих комментариев.

К сожалению, захватывающая гангстерская сцена получилась скучноватой, размышляла я, глядя в открытое окно: ни стрельбы, ни ярости, ни пламенных обличений типа «Прощайся с жизнью, Черный Мехти!» или «Мы еще встретимся на узкой дорожке, коварная Катя!», ни криков боли и ужаса. Лично я стукнула гостя в основном от удивления и более всего боялась, что зашибла его до смерти, и теперь — прости-прощай Америка!

Остальные действующие лица были изумлены и опечалены всплеском кровавого насилия со стороны дамы, которую все без исключения собирались защищать. Было скорее неловко, чем страшно.

Неверный драматический эффект, просчет в постановочном замысле. То ли режиссер дисквалифицировался, то ли театровед перестарался, никакой драмы, одна проза.

Регина приехала в два часа ночи, вернее, ранним утром в субботу. Знакомые «Жигули» встали у подъезда, я загасила очередную сигарету и пошла открывать долгожданной гостье.

— Катерина, что происходит? — властно спросила Регина, потом заметила кровавые пятна у себя под ногами и сбавила тон. — Я надеюсь, все живы? Родичев здесь? Это он или его? Ты тоже вся в крови, между прочим.

— Пойдем, дорогая, в комнату, — пригласила я, — это еще не все…

Регина охотно покинула прихожую. Обличительную речь она начала с порога, едва оценив ситуацию.

— Сережа! — звучно сказала Регина (в голосе ее позвякивала сталь кавалерийских сабель). — Ты мне обещал, что та история закрыта раз и навсегда, и что я вижу? Катерина на тебя жалуется, кто-то валяется без чувств у нее на диване, и новенький палас испорчен вконец! Кто будет платить? Я совершенно не в курсе, что произошло, мне ясно одно. Что кто-то пострадал, Катерина недовольна, и ты всему виной!

— Видишь ли, Регина, — собрался с духом Сергей, но и этой речи ему досказать не удалось.

— Садись, Регина, — предложила я. — Со мной на кресло, другие места, увы, заняты. Познакомься — это Гарик, ты с ним как-то по телефону говорила. А на диване — гость, его привел твой муж в полночь. Теперь они ищут клад на пару. Почему-то решили, что мой дом в двенадцать часов ночи самое подходящее место для поисков. Сергей трезвонил в дверь, просил открыть. А когда дверь открылась, он пропустил вперед друга. Ну, я немного растерялась, и тяжелый предмет оказался под рукой. Типичный случай самозащиты. Однако, в милицию мне не хочется. Может, ты их заберешь от греха подальше, а утром Сергей отвезет его в больницу, скажет, что друг стукнулся о железную ножку кровати, увидел кошмарный сон. Можешь сделать такую любезность?

— О чем речь! — благосклонно промолвила Регина. — Не садиться же тебе или молодому человеку на пятнадцать суток из-за чужого идиотизма! С Сергеем Даниловичем мы дома разберемся, а ты извини ради Бога, и, вы, Гарик, простите, если можете. Я от стыда готова провалиться! Вставай, Родичев, поднимай друга и поехали домой! Гарик, вы не будете так любезны помочь нам, только до машины, спасибо. Катерина, теперь поняла, как мне тяжко? Думаешь, это в первый раз или в последний?

Пока Регина приносила прощальные извинения, Сергей и Гарик подняли пострадавшего и повели к выходу. Кроме Регины со мной никто прощаться не стал. Гарик собирался тотчас вернуться, Сергей был занят переноской друга, а у того не нашлось подходящих слов. Я могла его понять.

Я посмотрела из окна, как потерпевшего уложили на заднее сиденье, затем Сергей сел рядом с Региной, и она произвела эвакуацию с присущими ей распорядительностью и хладнокровием.

Потрясающая женщина, воистину «железная леди». Кто, кроме Регины Родичевой, урожденной Розенфельд, мог бы, не сморгнув глазом, превратить гангстерский налет на мою квартиру в обыкновенный, хотя и непростительный дебош, учиненный ее непутевым мужем? О чем Регина догадывалась, что знала наверняка, и какие преследовала цели, этого не узнает никто.

Однако, хотя мысли и побуждения Регины оставались за семью печатями, на ее слово и здравый смысл можно было полагаться, как на каменную стену. Прекрасная полька бабушка и кавалерийский комиссар дедушка могли внучкой неизменно гордиться.

Очень скоро Гарик вернулся и не замедлил задать свой вопрос. Я испросила позволения смыть сначала пролитую кровь с себя лично и с халата (о паласе в прихожей думать уже не приходилось), потом приступить к объяснению. Гарик счел причину отсрочки заслуживающей уважения и вскоре присоединился ко мне в ванне, ибо обнаружил, что и он слегка запятнан кровью противника. Обсуждать парадоксальность ситуации: раны наносила я, а Гарик их врачевал — мы не стали, предпочли теплый душ и менее философские темы.

В три часа утра, когда стало ясно, что Морфей окончательно отменяется, я собралась с духом и объяснила Гарику, какими сложными причинами руководствовался бедняга Сергей. Что его черное безмозглое предательство явилось результатом не одной любви к наживе, присутствовал элемент ревности и оскорбленного самолюбия.