– А в вагонах его нет?

– Нет, мы обследовали каждый миллиметр, который мог бы использоваться как тайник. Хотя вообще-то было ясно, что мы ничего не найдем.

– Почему?

– Как можно было бы незаметно поменять тайник для золота при перегрузке в Восточной Пруссии? Это исключено. Даже в том случае, если вы подкупите всех пограничников и сотрудников вокзала и проверите не только русские, но и немецкие цистерны. Вы не должны забывать, что мы здесь говорим об огромном количестве золота, нескольких тоннах золота.

– Может быть, оно придет второй поставкой. Какой-нибудь незаметный груз, какой-нибудь лом, в котором будет спрятано золото. И потом вы сможете получить его, использовав царскую водку.

– Именно это я и предполагал. Только речь никогда не шла о второй поставке. Я всегда говорил с Кардаковым только об этом поезде. Он подготовил все документы, я их подписал. Ему нужен был кто-то не вызывающий подозрений, кто затребовал бы такую поставку на химическом комбинате в Ленинграде.

Значит, Марлоу играл роль серьезного бизнесмена, чтобы не вызвать подозрения у красных.

– И это сработало?

– У меня был здесь посетитель из советского посольства – этот Трошин, который сейчас пропал без вести, – и все. С тех пор я знал, что ЧК оповещена. Я показал этому человеку поставку и продемонстрировал, что соляной и азотной кислотой можно вытравить все, и он опять удалился.

– Может быть, он был рад, что ваши люди ничего ему не вытравили.

– Возможно.

– Я одного не могу понять, господин Марлоу, – сказал Рат задумчиво. – Если я правильно информирован, вы должны были для Кардакова обратить золото в наличные деньги. Почему же вы тогда разгребаете туман, как и все остальные?

– Никто не посвящен во все детали. Как должна была осуществиться контрабанда, знали только Кардаков и графиня.

– Раз его подвергли пыткам, значит, он все-таки раскрыл тайну.

– Не думаю, потому что он тоже знал только половину. Только графиня знала организацию контрабанды до мельчайших деталей. Тоже своего рода мера предосторожности. Все функционировало исключительно во взаимодействии.

– Ничего себе взаимодействие! Кардаков мертв. И если Сорокину тоже убили, то она унесла свою тайну с собой в могилу.

– Если только опять не всплывут бумаги.

Бумаги! Рат вспомнил о своем визите к Тречкову. Он знал одну из этих бумаг. И знал, где она находится. Но об этом комиссар не сказал.

– Какие бумаги? – спросил он вместо этого.

– Нечто вроде плана. Кардаков и его графиня где-то спрятали план, который содержал тайну – два тонких листка, которые имели смысл только в том случае, если их положить один на другой и держать против света.

Гереон тихо свистнул сквозь зубы.

– А если Кардакова действительно пытали люди из «Черной сотни», то они могли бы прибрать и его бумагу к рукам.

– Значит, Фалин!

Рат пожал плечами:

– Возможно. Или убийца Зеленского.

– Я думаю, что это одно и то же лицо.

***

Было уже давно за полночь, когда Гереон взглянул в зеркало своего гостиничного номера и едва узнал в нем смотревшего на него мужчину. Он подставил лицо под струю холодной воды.

В какой-то момент, еще на вокзале Остбанхоф, его одолела усталость. Когда они вернулись с холодного грузового вокзала в кабинет Марлоу, где все еще висела предгрозовая духота, и полицейский сел в удобное кресло, которое ему было известно еще по его первому визиту сюда, у него стали слипаться глаза.

Иоганн это заметил. Он порылся в письменном столе и помахал бумажным пакетиком.

– Господин комиссар, при нашей последней встрече вы производили впечатление более бойкого человека. Причина в этом?

Сначала Рат чуть растерялся. Тогда Марлоу бросил ему пакетик, и он поймал его и убрал в карман. Больше Гереон ничего не взял – только это, подумав, что на ближайшее время ему не повредит небольшой взбодритель. У него еще так много дел, на сон почти не остается времени.

Рат еще некоторое время оставался у доктора М., но все же было уже поздно. По крайней мере, на этот раз он смог еще взять такси на Кюстринерплац. Водитель посмотрел на него, как на призрак. Огни в «Плазе» погасли, этот таксист приехал слишком поздно, чтобы подобрать последнего посетителя варьете, и ел бутерброд, когда комиссар его побеспокоил.

«Неудивительно, что он принял тебя за духа», – подумал Рат, стирая капли холодной воды со своего отражения в зеркале. Затем он насухо вытер полотенцем лицо и лег в постель. В голове у него кружились беспорядочные мысли – там был дикий хаос, без смысла и разума.

Бруно Вольтер и Йозеф Вильчек, несвятой альянс. Торговцы оружием – Рат вполне мог себе это представить при многочисленных контактах Бруно со старыми товарищами. Но не охотились ли и они за золотом? Если да, то у них с самого начала не было никаких шансов. Сотрудник полиции нравов и мелкий мошенник. Даже если бы Вильчек не умер, Вольтер никогда бы не пришел к своей цели, имея таких конкурентов из тайных служб, профессиональных преступников и политических преступников по убеждению. Разве что у него были еще другие союзники, паршивые овцы в полиции и рейхсвере. Но в погоне за золотом сейчас достигли успеха другие. Ни владелица – графиня Сорокина, ни запуганная «Красная крепость», ни Марлоу, у которого у погрузочной платформы стоят только несколько вагонов, полных кислоты, и с которыми он не знает, что делать. Двое мужчин были ближе всех к золоту. Один из них – русский со шрамом на лице, по имени Никита Фалин. Другой – сотрудник криминальной полиции Пруссии Гереон Рат. У графини нет больше ее бумаг. Даже если она попала в лапы к Фалину, это ничего не даст парню со шрамом. Рат знал это, но не стал снимать с Марлоу его самую большую озабоченность: черносотенцы могли бы раздобыть бумаги графини с планом и выйти на тайник с золотом.

Знание – сила!

Комиссар смотрел в потолок, как будто там можно было найти ответ на эту загадку. На улице были слышны первые звуки просыпающегося города, а Гереон все еще лежал в постели и не мог уснуть, хотя и не притронулся к пакетику с кокаином, который лежал между страницами Библии на тумбочке. На всякий случай.

Лучше бы он попросил у Марлоу снотворное, подумал Рат.

Потом наконец глаза у него закрылись, и он заснул.

***

У него было ощущение, что он совсем не спал, когда его разбудил телефон, и приветливый голос портье сказал:

– Доброе утро, господин Рат. Услуга «Будильник»! Сейчас ровно шесть часов тридцать минут.

Свинцовая усталость мгновенно исчезла, когда полицейский вспомнил вчерашний день. Адреналин ударил ему в кровь, его снова взбудоражило. Но ему нужен был не кокаин, а холодный душ.

Еще не было семи, когда он вышел на улицу и направился вниз по Мёкернштрассе. На берегу Ландвер-канала оказалось, что погнутое береговое ограждение уже было заменено на новое. Свежевыкрашенный металл блестел на утреннем солнце, и лишь ободранная кора на дереве напоминала об аварии. Рат, задумавшись, направился дальше.