— Не знаю, что произошло, но таких гадов сотни налетели, кружат над административным корпусом. Злобные, как бешеные еноты, и умные, сволочи, от ударов стихийной магии уворачиваются, только так. Шипят и скалятся, а царапаются как… Ты видела? У неё и зубы есть…

— Ты меня зовёшь птиц разгонять? — разозлилась я. Разозлилась, прежде всего, потому, что было совершенно очевидно: причина нашествия противоестественных тварей — вот она. Рыжая, глупая, несчастная причина по имени Джейма Ласки. Разумеется, леди Сейкен не пришла бы за мной с голыми руками, понадеявшись только на сэра Элфанта. Но сотни… масштабно. Слишком жирно для одной адептки. Меня невольно пробрала дрожь.

— Нет. Джей, я про Сэма Фокса… Он тебя искал.

— Зачем?

Демоны, а ведь если адьют знает, что братец жив, то может знать и эта… любительница альтернативной магии. Джеймса нужно найти, и не тогда, когда Габриэль наконец договорится о поездке, а как можно скорее. Лучше прямо сейчас. Почему я не настояла на этом раньше?

— Не знаю, но он выглядел таким странным. Таким потерянным. Знаешь, я вспомнил о Леннарде, и мне почему-то стало не по себе. Тот тоже хотел что-то тебе сказать, у него даже лицо — один в один было, как у Сэма сейчас, а я Лена тогда послал, а потом…

Габриэль просил меня дождаться. Но Джейси… Если что-то случится с Джейси, я этого просто не переживу. И потом, я же буду не одна, а с Ларсом. С Ларсом же можно. Только найду Джеймса.

— Идём, — сказала я. Ларс сразу побежал, почему-то не в сторону общежитий, а к библиотеке. Но я не стала задавать лишних вопросов, побежала за ним.

Тонконогий скелет оленёнка весело скакал следом. Может быть, думал, что это такая игра у живых.

_______________________________________

Как бы ни тянуло меня поторопиться, я останавливаюсь перед входом, игнорируя внутренний зов, похожий на болезненный электрический импульс, прошивающий всё тело от пяток до макушки вдоль позвоночника.

У слегка запыхавшейся Джеймы скулы заострились, медная рыжина растрепанных волос немного поблекла. На носу тёмная полоска, хочется, как в детстве, послюнявить палец и вытереть.

Импульс зова становится сильнее.

— Что произошло за последние дни, Джей? — всё, всё требует усилий. Стоять, а не бежать туда, куда требует зов. Если уж и взять ее за руку, то не сжимать слишком сильно. Удерживать расползающиеся мысли. Стоять, не прислоняясь к стене. Не хватало только потерять сознание у неё на глазах. Но я хочу ещё поговорить с ней. Перед тем, как…

Демоновы птицы вращаются над головой, вызывая желание сбить камнем хоть одну тварь. Сбить их всех, распотрошить, разорвать на куски.

— Сэм где? — Джей заглядывает мне в глаза. Доверчиво. Нетерпеливо.

Сэм? Какой ещё Сэм?

Да, верно. Я же сам ей так и сказал. Зачем сказал? Это неправда. Но я так сделал, потому что… Потому что нужно было, чтобы Джейма пошла со мной. А она так привязана к этому мальчишке. Всегда так на него смотрит.

Злость ослепляет. Колкая щекотка зова внутри, карканье птиц над головой.

Сиреневые глаза Джеймы. Как аметисты. Драгоценные камни. Драгоценные…

— Да, сейчас. Ты хоть в двух словах расскажи.

Джейма потирает нос, теперь тёмное пятно красуется ещё и на щеке.

— Если в двух словах, то ты тогда был прав. Он меня не удержал. Нет. Я у него не удержалась.

— Значит, у меня теперь есть шанс?

Губы раздвигаются в улыбке, словно я игрушка из кукольного театра. Пошутил — надо улыбнуться. Сам толком не понимаю, что говорю и зачем. Надо, чтобы Джейма спустилась в библиотеку. Не знаю, зачем и кому, но надо. Скорее. Пока рядом никого нет, пока никто не вмешался.

— Нет! То есть… я не об этом, прекрати. Что с Сэмом?

— Он внизу.

— В библиотеке? Сэм? Откуда ты знаешь?

Что ж, у меня действительно нет ни единого шанса.

Ни с ней.

Ни вообще. Нет. И никогда не было.

Я протягиваю руку к её затылку, едва касаясь мягкой шелковистой рыжины. Моя магия, магия земли, может быть такой подавляющей и одновременно незаметной. Такой спокойной, умиротворяющей, убаюкивающе неотвратимой. Джейма устала, я чувствую это. И сердце простреливает от жалости и застарелой безответной нежности. Её веки закрываются, подчиняясь моей магии, а я прижимаю её к груди, зарываюсь носом в волосы, напоследок вдыхая запах волос, запах солнечного лета и сладкой спелой хурмы. Спускаюсь по винтовой лестнице в книгохранилище. Иду, чтобы…

Не знаю.

Надо.

Зов требует.

Вот я и иду.

Я сто тыщ раз терял самого себя. Нет, не так. Я никогда и не принадлежал себе.

Самую малость — хутору, где вырос, родителям, точнее, тем, кого долгое время считал родителями. Друзьям — хуторским, школьным и недавним, из Академии. Спорту, определённой еде, погоде. Джейме.

Но не себе.

И мой дар, моя магия — тоже никогда мне не принадлежали. Я всегда это подсознательно знал, чувствовал, но выразить не мог. Жизнь, данная взаймы. До поры до времени.

Джейме только-только исполнилось двенадцать, когда пробудился её огненный дар. Май в том году был жаркий и сухой, а мы развели костёр на лесной полянке, по всем правилам развели, камней с реки натащили, но всё равно получили по паре затрещин от пекаря мистера Ворма. И я, и Джейма — одинаково. Ей как девчонке скидок никто никогда не делал. Да она себя как девчонка и не вела — носилась в штанах день-деньской, нескладная, волосы вечно под головной повязкой, а груди и в пятнадцать под мешковатой рубашкой не было заметно. И потом, я-то знал, как себя девчонки ведут: ноют, жалуются и ябедничают без конца. Но не Джей, нет. С ней было легко и просто. Она весёлая, отчаянная и своя. Такая вот.

Мы сидели у залитого речной водой костра, одинаково нахохлившиеся, потирающие саднящие затылки. Джейма сердито вертела в руке мятый клочок бумаги, которую притащила для розжига. Она, кстати, и занималась костром — у неё всегда хорошо это получалось.

Кажется, я тогда вообще ни о чём не думал. Ни о чем — и обо всем сразу. О домашнем задании, которое не сделал, об отце, который хотел, чтобы я тоже учился кузнечному делу, а мне оно почему-то не нравилось, и я чувствовал по этому поводу и стыд, и злость. О вкусном дымном запахе успевшего заняться огнём хвороста, об ужине, приготовленном матерью — оставили мне его сегодня или нет? Есть уже очень хотелось, а мы только и успели обжарить на огне пару кусков засохшего хлеба.

Джей закатала слишком свободные, даже болтающиеся на ней штаны до колен, почесала комариный укус на щиколотке. А я вдруг уставился на эти её босые голые ноги, исцарапанные, как и у меня.

Вот как полный дурак уставился. Пересчитывал пальцы на узкой ступне, словно их каждый раз могло получиться разное количество. Смотрел на выглядывающую из штанины худую острую коленку. Каждый шрам, каждый синяк она получила за компанию со мной. И это было… ну, нормально. Никогда не обращал внимания. Да я сто тыщ раз с ней в речке купался!