Томас сломя голову выскочил из палаты, прогрохотал сапогамипо лестнице и только перед дверью наружу остановился, перевел дух и пихнулстворку неспешно, с ленцой, как и должно быть свойственно северному англу изтуманных и вечно сырых земель.

А в самом деле, ему, северному человеку, здесь даже жарко.Ну и что если осень? Это местным осень, а ему даже жарко, а в колодце водаключевая. Взять полную бадью одной рукой, как делают хвастливые молодцы,опрокинуть себе на голову... Даже не снимая рубашку. Его сильное мускулистоетело воина видно будет и сквозь намокшую ткань. А что неподалеку беседуют уполеницы дров Михаил и Ярослава, так это их дело. Он не собираетсяподслушивать, но в такую жару ополоснуться ну просто нужно до зарезу.

Русский богатырь был обнажен до пояса, темная от солнца кожаблестела капельками пота. Левой рукой он небрежно облокачивался на березовыеполенья, в правой держал топор. Томас оценил взглядом вес топора — по спинепобежали нехорошие мурашки.

Они повернули головы, заслышав шаги. В ее лиловых глазах онувидел неудовольствие и опасные искорки. Не лезь, говорили они, это мой жених,мои дела. Я не лезу, ответил он независимо, я только вышел к колодцу. Я невиноват, что торчите на дороге, как две вороны на дохлой корове.

— А... — сказала Яра натянутым голосом. — Мыкак раз говорили о тебе, сэр Томас, и вещем волхве...

— Желаю здравствовать, — поклонился Томасучтиво, — я видел как вы, сэр Михуил, въехали в замок на большой такойлошади странного цвета. Оказываются, цыгане и хороших коней продают, никогда быне подумал!

Свинья ты, а не благородный рыцарь, сказал ему взглядлиловых глаз.

Богатырь смотрел на него в упор. Они были одного роста,может быть, русич на бровь выше, но в плечах он явно шире англа, шея, как стволдуба. По ней, как и по всему телу, выступали похожие на корни могучего дереватолстые жилы. Он весь был переплетен этими жилами.

— Это и есть тот человек, — сказал он густыммогучим голосом, — с которым ты ехала от самого Киева?

— Я ехала с двумя сильными мужчинами, — сказалаЯра, защищаясь, — святым отшельником Олегом Вещим и благородным сэромТомасом.

— Сэр Томас — это я, — сказал Томас и дружескиулыбнулся. — Доброго здоровья тебе, Михуил, как говорят здесь на Руси.

В синих глазах богатыря блеснули опасные искорки.

— На Руси так не говорят! А меня всяк знает как МихаилаУрюпинца.

— Вот здорово! У нас тоже один был, которого всезнали... Гм...

Михаил отвернулся к Яре, игнорируя англа.

— Я завоевал земли типичей, я наложил дань напрасолов... Все соседи присмирели, на западе я мечом раздвинул пределы. Всесделано, как твой отец и требовал. Теперь ничто не может помешать нам призватьЛелю... или встать под венец, если тебе ближе новый бог. Мне все равно.

За плетнем начали собираться парни и девки, подростки, дети.Все жадно смотрели, из ближних домов выбегали даже домохозяйки, на ходу вытираяладони о передник. У всех вид такой, словно чего-то ждали.

Яра избегала взгляда Михаила.

— Все равно я должна еще вернуться и испроситьблагословения батюшки и матушки...

— Они его уже дали, — настаивал Михаил. — Тыже знаешь, что дали. Только поставили ряд условий. Я все выполнил! Дажемолодильные яблоки добыл, жар-птицу привез из заморья.

Томас похлопал его по плечу.

— Молодец, парень!.. Яра, Михуил только выглядитстранно, а ведь он свершил подвиги! Жар-птицу довезти из земель короля Хесболлыне просто. Кормить часто, поить только вином, а клетку чистить постоянно... Агадит она так, что даже Хесболла держит их только с подветренной стороныдворца...

Михаил тряхнул плечом. Томас и так чувствовал, что егопальцы хлопают по гладкому валуну, а сейчас словно гора шевельнулась.

— Сэр Томас, — сказала Яра, — не вмешивайся!

— Да я что, — удивился Томас. — Я толькосказал, что Михуил — молодец.

Богатырь повернулся к нему всем телом. Томасу показалось,что развернулась гора. В синих глазах русича искры сменились пламенем.

— Похоже, ты никак не запомнишь мое имя...

— Плохая память, — пожаловался Томас. — Яраподтвердит, что не всех ее родственников я запомнил...

— Всех ее родственников сами боги не сочтут, —медленно произнес богатырь, — Но мое имя ты запомнишь...

— Конечно, Михуил! Ты только повторяй его чаще.

Он чувствовал, что зашел слишком далеко, отчаянно пыталсяостановиться, но словно дьявол вселился в его плоть и двигал его языком. Еслиэтот здоровяк протянет к нему руку, то переломит, как соломинку.

— Михаил! — вскрикнула Яра испуганно. —Перестань!

— Гостей встретили по-доброму, — сказал Михаил, несводя горящего взора с рыцаря. — А провожать сейчас будем, какзаслуживают...

— Сэр Томас! — вскрикнула она ещеиспуганнее. — Прекрати!

Я бы рад, подумал он отчаянно. По-дурацки веду себя, непо-рыцарски, даже не по-христиански. Но христианского на мне, оказывается,только кожа, а сам я еще дикий язычник...

Все-таки чувство вины пробилось наверх, он сказал, отступая:

— Да ладно, не будем ссориться... Ты прав, это твойогород. Я ухожу.

Он повернулся, чтобы уйти, но сзади раздался разъяренныйрев:

— Он обозвал меня козлом?.. Козлом в огороде?

Томас снова обернулся, раскинул руки.

— Я не хотел тебя обидеть. Так говорят у нас вБритании. Мол, я в твои дела не вмешиваюсь, на твоих полях не охочусь. Я ухожу,будь здоров, Михуил.

Он не прошел и двух шагов, как среди парней и девок раздалсяпредостерегающий крик. Томас резко обернулся, нырнул под просвистевшее надголовой бревно, так показалось. Михаил не выпускал из рук огромный кол, упал,перекатился через голову и подхватился на ноги с такой легкостью, что у Томасапохолодело сердце.

— Мишка! — орали от плетня. — Заморскийщеголь безоружный!

Михаил отшвырнул кол, словно только что обнаружил в руке. Акол был размером со столб, на которых сарацины распинали грабителей.

— Мне не нужно оружие, — сказал он и прыгнул наТомаса.

Томас и не подумал встретить эту летящую на него каменнуюгору: раздавит, как жабу. Качнувшись в сторону, сильно и страшно ударил по шее,как учили юных рыцарей старые воины. Пальцы онемели, а Михаил, быстроразвернувшись, бросился снова, уже не так стремительно, просто не желаяпромахнуться. Похоже, что он и не заметил смертельного рыцарского удара. Затопальцы Томаса ныли, будто со всей дури врезал по стволу дуба.

Томас быстро ударил дважды, целясь в надвигающееся лицо.Михаил двинул головой, и Томас едва не заорал, когда костяшки пальцевтреснулись о медвежий лоб русича.