— Это все жиды?

— До единого! — поклялся пан Кичинский. —Даже если они об этом не все знают. Кругом одни жиды!

Томас огляделся, передернул плечами, как в ознобе:

— Дьявол!.. Действительно, страшная сила.

Он влез на коня, а Яра уже была в седле. Еще раз обнялись,прощаясь, а когда Томас уже отъехал, пан Кичинский вдруг хлопнул себя по лбу:

— Эй, погоди! Чуть не забыл!

Томас остановил коня, чувствуя озноб при видеприближающегося пана Кичинского. За ним неотступно держались два звероватыхгиганта, при виде которых у Томаса всяких раз по спине бегали мурашки.

Пан Кичинский пошарил сзади, отвязал и швырнул Томасу серыйпотертый мешок.

— Не твое ли?

Томас, обмерев, трясущимися пальцами развязал веревочку,заглянул вовнутрь. Не веря глазам, сунул руку, пощупал. Знакомое покалывание вкончиках пальцев подсказало, что не ошибся.

В мешке был Святой Грааль!

К проклятым лютичам подоспела помощь от соседей. Гутенапвелел снять осаду; на этот раз с ним не спорили. На военном совете решилиотступить, но чтобы это не выглядело бегством, идти было решено обратно подругой дороге, находя и уничтожая мелкие веси и городища ненавистных язычников.

Как нарочно, не попалось ни одного жилого села. Проводникииз бодричей исчезли, разочарованные в мощи крестоносного войска. Когда люди,измученные до предела, брели, не в силах поднять головы, а ноги не отрывали отвязкой земли, впереди и сзади раздался долгий протяжный треск. Деревья валилиськрест-накрест, перекрывая дорогу как вперед, так и назад к отступлению. Ряддеревьев рухнули на обоз, убивая и калеча людей и животных, некоторые упали нарыцарский отряд.

Убитых было немного, но воинский строй был сломлен, деревьяотрезали одну группу воинов от другой. Только слышались крики, ругань, стоны, адрались с деревьями или уже напали лютичи, никто сказать не мог.

Гутенап успел собрать вокруг себя небольшой отряд, когда своинскими криками из-за деревьев выскочили лютичи. Они были обнажены до пояса,эти белокурые гиганты, в руках только дубины, но когда в страшной яростипрыгнули на рыцарей, схватка стала равной. Своими страшными дубинами оникрушили панцири, разбивали головы в железных шлемах, как яичную скорлупу, безстраха лезли на острия копий, но и покрытые страшными ранами ухитрялись бить икрушить до тех пор, пока не падали бездыханными. Берсеркеры, вспомнил Гутенап сдрожью, умирают не от ран, а от истощения сил.

Хуже того, целые отряды лютичей, укрывшись за деревьями,били из луков рыцарей на выбор, изредка стреляли простых кнехтов. Арбалетчикивыстрелили в ответ быстро и страшно, сразу несколько лютичских стрелков упали,пробитые насквозь железными стрелами-болтами, но пока они перезаряжали данатягивали воротами стальные тетивы, их почти всех пронизали тремя-пятьюстрелами обозленные лучники. Их скорострельность была в десятки раз выше, да исамих их собралось, как листьев в лесу.

Последним пал, отчаянно сражаясь, сэр Бульгиль из Нормандии,отважный рыцарь и хозяин обширных угодий в своем благодатном крае.Единственное, чего ему недоставало, это громкой воинской славы. Ее он и пришелполучить в суровом походе против гигантов-варваров.

Когда он лежал распятый на земле, кровь сочилась из ран, панКичинский остановился над ним, сказал брезгливо:

— Дурак!.. Обманутый этими пархатыми... Зачем тебеслава?

Раненый прошептал:

— Чтобы сложить ее к ногам самой красивой девушки вмире... Самой нежной и недоступной...

— Такие разве есть? Кто она?

— Ее зовут Крижана. Она живет в туманной странеБритании...

Пан Кичинский на миг задумался. Британия, Британия... Ага,туда отправился этот храбрый англ. Молодой, кровь с молоком. Горячий. Такомужену скоро подбирать. И чем меньше у него будет соперников, тем лучше. Так чтостарый вояка еще разок поможет... ха-ха...

— Добейте парня, — указал он на сэраБульгиля. — Пусть не мучается.

Томас ехал смутный: обреченность этих славянских племенвидел, а чем помочь, чтобы овцы целы и волки сыты, не знал. Понятно, чтозападные племена, раньше успевшие сбиться в стаи, именуемые королевствами, вотуже несколько столетий наступают, давят, теснят. Время от времени удаетсяналожить ярмо на славянские племена, те периодически сбрасывают его иистребляют гарнизоны, но натиск лишь усиливается. И вот уже славянский мирсокращается, сдает земли. Но теперь на захваченных землях население либопоголовно истребляется, либо уцелевшие онемечиваются.

А он, навоевавшись досыта, не должен становиться на ту илидругую сторону. Он на стороне культуры, так обещал калике. В ней решениекакой-то великой задачи. Правда, натиск ведут силы, которые больше на стороне прогресса,а прогресс во сто крат хуже дикости, если не взнуздан культурой. Но это опятьже по словам калики, а у него от этих мудрствований голова трещит, как последобротного удара булавой. Прогресс злее, неразборчив в средствах, он всегдавпереди. Культура отстает всегда. Важно только, чтобы не отставала сильно. Ноне его дело определять, как ей идти.

Томас подпрыгнул, когда в одной маленькой веси сообщили, чтоеще через два дня, а ежели поедет шибко, то и на следующий день уже выедет кморю. А по ту сторону моря, что и морем-то назвать нельзя, берег с этой сторонывидно, лежит страна дождей и туманов, именуемая Британией. Там, говорят,водятся дивные чудища, драконы крылатые, колдуны целыми стадами ходют, агномами кишмя кишат горы. А уж от злых волшебниц отбоя нету.

— Все правда, — подтвердил Томас счастливо. —Все там не такое хорошее, как здесь, но это моя страна! И она самая лучшая насвете.

Он заметил, что Яра тревожится, посматривает на него искоса.Томас догадывался, а помалкивал. Где-то здесь на побережье лежат владения еежениха. Богатого, который заплатит за эту женщину любые деньги. Дуракстоеросовый! Не догадывается, что он и сам бы приплатил, лишь бы эту ведьму слиловыми глазами сняли с его шеи!

Кони шли резво, лишней поклажи не было, а пересаживались наотдохнувших часто. К вечеру выехали в долину, где на той стороне на пологомхолме белела свежеоструганным частоколом огромная крепость.

— Там, — кивнула Яра.

Томас насторожился. Глаза женщины сухо блестели, спину онадержала неестественно прямо. Ее золотые волосы пышным водопадом ниспадали наспину, красная ленточка опоясывала лоб. На Томаса не смотрела, вперив взглядвдаль.

— Что?

— Я просто... хотела предупредить. Это владения моегожениха.

Томас присвистнул.

— Ого!... Не соврала, как вижу. Он не беден, скажучестно. Не беден. Спасибо, что предупредила. Теперь я увеличу сумму втрое. Хотьодна выгодная сделка! А то все слава да слава...