с Фаридом: он полностью подчинит свои интересы интересам другого человека и потеряет себя. Он оставил далеко в прошлом испуганного мальчика, который лазил по этим деревьям и молился богам о том, чтобы его не сожрал его собственный ум. Но чтобы он мог встать рядом с Кариной, ему надо уйти от него еще дальше.

Малик не сказал того, что принцесса и так знала: в Сонанде миллион мест, где могут спрятаться две девочки, не желающие быть найденными. Пройдут в лучшем случае месяцы, а вероятнее всего – годы, прежде чем Малик их отыщет.

Но как однажды сказал Идир, Малик будет продвигаться к цели шаг за шагом, и назначенный ему путь будет сам ложиться к его ногам.

– Как-то ты спросила меня, чего я хочу в жизни. Я тогда не смог ответить, но теперь могу. Я понял это после того, как освободился от влияния Фарида. – Малик еще никогда не озвучивал эти мысли, даже перед самим собой. – Когда я отыщу сестер и вернусь в Эшру, хочу построить здесь учебное заведение, которое было бы не хуже университета в Зиране. Чтобы Надя и другие дети получили перспективы, которых у моего народа раньше никогда не было. И я хочу преподавать в этой школе. Я понимаю, что, учитывая мое происхождение, это звучит смешно, но…

– Это не смешно. Это замечательно. – У Карины зажглись глаза, когда она представила, как мечта Малика претворяется в жизнь. – Я помогу тебе всем, чем смогу. Но я знаю, что ты точно справишься и без моей помощи.

В груди Малика разлилось такое тепло, какое он не ощущал даже при мощном потоке магии: у него появилась цель в жизни – цель, которую он выбрал сам, без всякого влияния извне. Благодаря ей стрелка его жизни наконец-то поворачивалась в правильном направлении. Он чувствовал это всем своим существом. Он сжал руку Карины, и она сжала его руку в ответ.

Он видел по ее глазам: она начала по-настоящему осознавать, что он с ней не поедет. Она кивнула и слабо улыбнулась, борясь со слезами. В ее черных – теперь черных – волосах запутался упавший с дерева лист. Малик снял его и ласково дотронулся большим пальцем до ее виска. Она вздрогнула. Их магическая связь разорвалась в тот момент, когда он умер, но все в нем откликнулось на это содрогание.

Медленно, очень медленно он провел пальцем по ее лицу, задержав его на ее нижней губе. Вечерний горный воздух дышал прохладой, но Малику стало жарко. Другую ладонь он приложил к ее щеке. Они были так близко друг к другу, что он чувствовал ее дыхание на своем лице.

И перед тем, как их губы соприкоснулись, Малик вдруг скосил глаза и высунул язык. От неожиданности Карина рассмеялась, и вот тогда-то Малик ее поцеловал.

Это был не первый их поцелуй, но первый – без какой-либо недосказанности с ее или с его стороны. Просто Малик и Карина – и поцелуй, сначала нежный, но потом все более страстный. Она потянула его к себе, удобно опираясь спиной о ствол дерева. Ее пальцы зарылись в его волосы.

Скованность Малика постепенно исчезала, руки обретали уверенность. Он поцеловал ее в шею, залез пальцами под ее широкий пояс. Она издала легкий стон, от которого по хребту Малика прошла волна жара.

А потом она чересчур сильно прижала его левую руку, и он зашипел от боли. Карина отстранилась и с тревогой взглянула на него.

– Я сделала тебе больно? – немного задыхаясь, спросила она. Он покачал головой. Поколебавшись, он закатал рукав, показав многочисленные шрамы на предплечье – в основном старые, но некоторые все же еще саднящие.

– На самом деле ничего страшного, это только выглядит плохо, – успокаивающе сказал Малик. Карина легко провела пальцами по шрамам, стараясь избегать недавних. Затем осторожно прижала руку Малика к груди и нежно поцеловала его запястье.

– Со мной тебе не нужно преуменьшать свою боль, – сказала она, и Малик снова поцеловал ее – не спеша, потому что этот момент принадлежал им. Все остальное поблекло. Им некуда было спешить.

– У меня в этом нет особого опыта, – проговорил Малик, когда они оторвались друг от друга. Карина улыбнулась, и он подумал, что он хотел бы целовать ее так всю жизнь.

– К счастью для тебя, моего опыта с лихвой хватит на двоих. Просто говори со мной. Скажи мне, что ты хочешь, а я скажу, что хочу я. И говори, если – или когда – надо остановиться.

Малик кивнул. И она снова дотронулась до него, на этот раз ниже, чем кто-либо когда-либо его трогал, и спросила, следует ли ей продолжать. И Малик сказал «да».

51. Карина

Карину еще не отвергал ни один парень – что уж говорить, ее никто никогда не отвергал, по крайней мере в романтическом смысле. Но, с другой стороны, можно ли назвать отвержением то, что происходило между ними с Маликом, особенно учитывая то, как прошла их ночь в лимонной роще?

– Как думаешь, твои предки не одобряют, что мы занимаемся этим именно здесь? – спросила она спустя несколько часов. Прохладный воздух овевал ее влажную кожу и грубую ткань туники Малика, которая царапала ее еще горящую кожу.

– Возможно.

– Тебе это важно?

Он три секунды обдумывал ее вопрос, затем вытащил из ее волос лист и легко щелкнул им ей по носу.

– Совершенно неважно.

Поэтому да, это не совсем отвержение, но все же не отменяет того факта, что наступило утро, она укладывала вещи в повозке, в которой они с Аминатой должны отбыть в Зиран в составе каравана, – а Малика нигде не могут найти.

Карина держалась значительно лучше, чем сама от себя ожидала, но все равно готова была расплакаться всякий раз, когда Амината бросала в ее сторону проницательный взгляд. Она вернулась утром, пахнущая лимонами и Маликом, и разрыдалась у служанки на груди. Та дала ей противозачаточный настой – Карина была так расстроена, что совсем о нем забыла.

Это одна из прелестей дружбы, особенно долгой: старая подруга знает, что тебе нужно, даже если ты сама об этом еще не думала.

Хотя Карина уже оставила надежду, что Малик придет ее провожать, сердце ее подпрыгнуло, когда он, вместе с его матерью и бабушкой, вошел в ее палатку.

– Прости, что я так поздно. Я все проспал, – смущенно сказал он. Она вскинула бровь, стараясь сдержать блаженную улыбку, готовую расползтись по лицу.

– Наверное, что-то не давало тебе спать ночью? – невинно спросила