На самом деле Регина все-таки подключалась к этой скучнойбухгалтерии. Постепенно и незаметно – даже для мужа – она стала наверстыватьупущенное. Всегда лучше знать, чем не знать. Всякое может случиться. Однако,если речь заходила о банках, процентах и прочей прозе, она не забывала виноваторазводить руками: «Я в этих вещах ничего не понимаю. Чувствую себя безграмотнойдурой. Во всем остальном – умная, а в этом – дура».

Как всегда, она убедилась в своей правоте. Убедилась сгрустью, но без отчаяния. Вот если бы она до сих пор действительно оставаласьбезграмотной дурой в финансовых делах, тогда да, впору было бы впасть вотчаяние.

Что вытворяет с банковскими счетами Веня, неокрепший послетяжелого гриппа, она узнавала не только от бухгалтера Гриши, но еще изнескольких других источников. Так было надежней.

И вот сейчас она сидела с одним из своих тайныхконсультантов в маленьком уютном ресторанчике, потягивала ликер «Белиус» изширокой, как блюдце, рюмки и задумчиво смотрела в ясные карие глаза молодогоюриста.

Этот мальчик годился ей в сыновья. Красивый, как с рекламылосьона после бритья, он именно этим мужественным лосьоном и благоухал на весьмаленький полутемный зал. Вероятно, перед встречей вылил на себя целую бутылку.

«Детка, – лениво думала она, – неужели тебе кажется, что,если ты затащишь меня, старую равнодушную женщину, в постель, это прибавит тебеденег и перспектив? Ты и так не беден, перспективы у тебя вполне приличные –если, конечно, догадаешься, что так обильно поливать себя ароматом „настоящегомужчины“ – дурной тон. Ты стажировался в Сорбонне, у тебя неплохо варит голова.Расслабься, не надо со мной кокетничать». – Есть еще кое-что, РегинаВалентиновна, – сказал между тем молодой человек и осторожно накрыл ее рукусвоей горячей ладонью, – но я боюсь, что эта информация… – Он откашлялся изамолчал.

– Не бойся, – мягко улыбнулась Регина, – называй вещи своимиименами. Ты хочешь сказать, эта информация будет стоить дополнительных денег?

– Ну что вы! – Юноша даже покраснел. – Дело вовсе не в этом.

– А в чем же?

– Информация пока неточная, расплывчатая, а, с другойстороны, крайне опасная. Но ради вас, Регина Валентиновна, я готов пойти нариск.

«Ого! – развеселилась Регина. – Ты и правда хочешь затащитьменя в койку. Ты хоть знаешь, сынок, сколько мне лет?»

Но вслух она не задала этого вопроса.

– Давай, Антоша, договаривай до конца. – Она откинулась наспинку стула и вдруг весело подмигнула. – Что ты хочешь в обмен на свой жгучийсекрет? Не стесняйся. Меня не надо стесняться, я тебе в мамы гожусь.

Но Антон стеснялся. Он краснел и чувствовал, какпредательски намокла рубашка под пиджаком.

– Мне кажется, – сказал он еле слышно, – об этом лучшепоговорить в другом месте. Если вы не возражаете…

– Ну-у, туману напустил! – покачала головой Регина. – Прямотайны мадридского двора. Где же мы с тобой поговорим?

– Если вы не против… – Он сделал героическое усилие, набралполную грудь воздуха и выпалил:

– У меня дома!

Среди служащих концерна вот уже две недели ползал тихойзмейкой слушок, будто у хозяина завелась зазноба. Раньше все удивлялись железнойверности августейшей четы. Ни Волков, ни Градская не позволяли себе никакихпосторонних увлечений. Их привыкли воспринимать как нечто единое, целое инеделимое. И вот кто-то где-то слышал, а кто-то уже и точно знал, что хозяинпотерял голову.

Самое интересное заключалось в том, что предметом еговоздыханий оказалась вовсе не шоу-дива, не кинозвезда, не фотомодель, аскромная, не очень молодая журналистка. Многие сгорали от любопытства. Если бышеф завел интрижку с кем-нибудь из известных, признанных красоток, окружавшихего плотным многослойным хороводом, никто бы не удивился.

Поговаривали, что с журналисткой у Волкова все серьезно, настарости лет он влюбился, собирается разводиться с Региной и жениться на этойсамой журналистке, которую никто не знал и в глаза никогда не видел.

Осторожно проверяя финансовые дела концерна по поручениюГрадской, Антон Коновалов все больше убеждался, что шеф занят сейчас не чеминым, как дележом совместно нажитого имущества.

Надо было отдать должное шефу – огромные капиталы концернаон делил между собой и женой честно. Судя по всему, он намерен был отдатьРегине Валентиновне весь концерн в полное ее распоряжение, а себе оставлялнедвижимость в виде нескольких домов в разных уютных и престижных уголках мираи деньги в виде банковских вкладов. Ясно было, что Градская практически ничегоне теряла: концерн давал огромные прибыли, и лет за пять-шесть РегинаВалентиновна могла полностью восстановить то, что уплывало вместе с невернымсупругом.

Разумеется, нашлось немало молодых людей, готовых скраситьодиночество Регины Валентиновны. Если раньше все попытки приударить за пожилой,но все еще привлекательной, а главное – очень богатой и влиятельной дамой былизаранее обречены на поражение, то сейчас появился реальный шанс. И АнтонКоновалов решил, что наиболее реален этот шанс именно для него.

Вот уже второй раз он сидел с хозяйкой наедине, в полумракересторанного зала. То, что он доложил ей сегодня, однозначно подтверждалозыбкие слухи о грядущем разводе. Но была еще одна новость, неожиданная и весьманеприятная. Правда, Антон считал, что отловил эту опасную информацию вовремя,стало быть, она стоит дорого. И дело тут вовсе не в деньгах. Хозяйка должнабыть ему благодарна. Так пусть лучше она выразит свою благодарность у него,Антона Коновалова, дома. А дальше – видно будет. Уж он постарается, чтобыРегина Валентиновна захотела скрасить грядущее одиночество именно с ним…

– Ну что ж, – нежно улыбнулась Градская, – я не против. Япрямо-таки сгораю от любопытства.

Двухкомнатная холостяцкая квартира на проспекте Вернадскогобыла как будто специально предназначена для интимных встреч. Пол в гостиной былзастлан светлым, очень мягким ковром, по которому хотелось пройти босиком.Низкий широкий угловой диван и никаких кресел. Гостья поневоле должна быласесть рядом с хозяином. Тяжелые бархатные шторы теплого золотисто-бежевогооттенка делали полумрак еще уютней. Из своей богатой фонотеки Антон выбралМоцарта. На круглом журнальном столике вскоре зажглась ароматическая свеча,появились две малюсенькие чашки крепкого кофе по-турецки. Кофе был тожеароматизированным, из зерен с запахом «французская ваниль».

– Я тебя слушаю, детка, – устало произнесла Градская, когдагостеприимный хозяин прекратил наконец суетиться и уселся рядом на угловойдиван.

– Регина Валентиновна, – он старался, чтобы голос его звучалнизко и чуть хрипло, – вы не устали говорить только о делах? '