– Передо мной… Эт-та… явились вы, – смущенно продолжилмальчик.

– «Ты»! – повысил голос Веня. – «Передо мной явилась ты».Все, свободен. Давайте, кто там следующий? – крикнул он, обернувшись к двери.

Как только вошел следующий мальчик, Веня вздохнул соблегчением. Темно-каштановые кудри, круглые очечки, большие ярко-синие глаза.Мальчик еще не успел подняться на сцену, еще рта не открыл, а Веня уже знал:образ найден.

– Где Юля? – Он огляделся по сторонам.

– Я здесь, Вениамин Борисович! – послышался тоненькийголосок из заднего ряда.

Все это время девочка сидела в зале. Он совсем забыл о ней.

– Давай-ка на сцену. Встаньте рядом. Вот он, его последнийпроект. Ромео и Джульетта. На раскрутку уйдет полгода. Его уже здесь не будет.Если Регине потребуется помощь, он поможет. Он сам сделает только первые дваклипа и подберет репертуар на эти полгода. Еще, пожалуй, сам подбереткомпозитора и поэта для рок-оперы. И все…

– Регина, нам надо поговорить, – прошептал он в третий раз.

– Вениамин Борисович, вы что-то сказали? – спросила | девочкаЮля со сцены.

– Нет. Ничего. Вы оба знаете какой-нибудь хороший романс?

Они зашептались. Они не были знакомы, но тут жепознакомились.

– Кажется, тебя утвердили, – услышал он громкий шепотдевочки. Через минуту они запели дуэтом:

Не покидай меня, весна, Не оставляй меня, надежда.

Оказалось, что у мальчика неплохой голос, довольно низкий,глубокий. И со слухом все в порядке. Веня, прикрыв глаза, устало откинулся вкресле. Слова и мелодия не вызвали у него никакого жара, никакой дрожи. Емубыло приятно слушать красивый романс в хорошем исполнении. И только…

Он решил, что не будет сегодня вечером говорить Регинетрудную банальную фразу. Надо еще немного подождать. Он знал – Регина выслушаетего спокойно и внимательно, не станет устраивать сцен. Она отнесется к егорешению с пониманием, даже с сочувствием.

– Ну что ж, – скажет она, – если ты так хочешь, если тебетак будет лучше, я готова…

А потом убьет Лену.

Она найдет способ. В третий раз она не промахнется. Случитсячто-нибудь неожиданное, например, самолет, следующий рейсом Тюмень – Москва,взорвется в воздухе. И никто не будет виноват.

Пусть Лена прилетит, пусть переговорит с мужем… В том, чтоона согласится на его предложение, Веня не сомневался ни на секунду. Онапринадлежит ему, и только ему. А кому же еще может принадлежать его счастье,его молодость?

Весь этот долгий, страшный кусок жизни, который называлсяего молодостью, сжался в памяти до нескольких дней, до нескольких счастливыхдней июня 1982 года. Не было ничего, кроме той единственной, живой и понятнойлюбви, пусть даже безответной. Теперь она вернется к нему. Уже вернулась. ЛенаПолянская любит его. Они будут вместе и никогда больше не расстанутся. Онздоров. Он никого не убивал.

«Продлитесь вы, златые дни», – самозабвенно пели на сценемальчик и девочка.

* * *

– Все. Мы пришли, – хрипло проговорил киллер и упал на снег.

Лена огляделась. Никакого скита не было, только невысокийзаснеженный холмик. Вася лежал на снегу, закрыв глаза. Утреннее солнце било емув лицо. Лена села на поваленный ствол и почувствовала, как кружится голова.

Последний кусок пути она шла почти легко. Открылось второедыхание. Ей стало казаться, что она вовсе не устала, что может идти еще,сколько нужно. Только сейчас, остановившись, она поняла, что просто умирает отусталости.

Киллер пролежал на снегу с закрытыми глазами не большедесяти минут. Он умел полностью расслабляться, давать отдых каждой клеточке.Даже боль в раненом предплечье не мешала ему. А Лена, закрыв глаза иприслонившись к стволу, моментально заснула. Этот глубокий сон был больше похожна обморок.

Он не стал ее будить. Подобрал подходящий березовый сук ипринялся с его помощью разгребать вход в землянку. Работа заняла у него небольше получаса. Правая рука действовала плохо, зато левая была в полномпорядке. По силе и ловкости она ничем не отличалась от правой.

Когда вход был расчищен, киллер набрал елового лапника ивыстлал дно убежища в несколько слоев. И только после этого разбудил Лену.

Она открыла глаза и в первый момент не могла понять, гденаходится. После короткого сна стало немного легче, но тело ныло и требовалоеще отдыха.

– Пока нет вертолета, – сказал киллер, – ты должнапосмотреть, что там у меня с плечом. Мы сядем у входа в скит, как толькоуслышим вертолет, сразу спрячемся.

– Хорошо, – кивнула Лена и тут же подумала: «А если этобудет другой вертолет? Не бандитский?»

Но вслух она ничего не сказала.

Из бесчисленных карманов кожанки киллер достал маленькуюплоскую фляжку, финский нож в толстых кожаных ножнах, плитку шоколада.Аккуратно сняв обертку, он отломил четыре дольки, две протянул Лене, двеположил себе в рот. – Ешь медленно. Это вся наша еда на ближайшие сутки, –сказал он, – потом, позже, я попробую сделать кипяток.

Под курткой у Слепого был толстый свитер, перетянутыйремнями портупеи, к которой крепился где-то у левой подмышки маленький автомат.Под свитером – тельняшка. На тельняшке особенно жутко выглядела окровавленнаядыра в верхней части правого предплечья. Лена удивилась, как легко он двигаетраненой рукой, снимая через голову свитер и тельник.

– Тебе не холодно? – спросила она, когда он разделся допояса.

– Посмотри плечо, – ответил киллер.

– Вообще-то я не врач, – предупредила Лена, осматриваякровоточащую рану.

– Я знаю. Но врача здесь нет. Возьми снег и попробуй стеретькровь.

– А что у тебя во фляге?

– Спирт.

– Тогда почему снегом? Можно инфекцию занести.

– Спирта мало. Он еще понадобится. А снег здесь чистый,считай, стерильный. Делай, что говорю.

Лена выгребла из-под затвердевшей ледяной корки горстьмягкого снега и стала осторожно вытирать кровь вокруг раны. Киллер сиделспокойно, даже не морщился.

– Кровотечение не сильное, оно почти прекратилось. По-моему,там прощупывается пуля, – сообщила Лена, – у тебя есть хотя бы носовой платок?Надо перевязать.

– Платка у меня нет. Перевязать надо, но это потом. Сейчасты вытащишь пулю.