Целителем, служившим в городской страже, был господин Дайон Рени. По виду ровесник Реджиса, худощавый, с чересчур короткой стрижкой, делавшей похожим на подростка, в очках с круглыми линзами. Иногда он заходил в таверну поужинать и пару раз мы сталкивались в аптекарской лавке.

— Боги к вам милостивы, — заключил Рени, осмотрев рану на шее. — Если бы нож вошел чуть глубже…

— Умоляю, молчите.

— Как скажете. Сейчас обработаю, а потом наложу заклинание, но в повязке все равно денек походить придется. Видите ли, я нечасто работаю с живыми людьми, и навык постепенно теряется. Может быть немного неприятно.

— Делайте, что нужно.

Тесного кабинетика явно не хватало — кипы бумаг, шкафы, заставленные склянками, широкие банки с человеческими органами в специальных растворах, множество книг.

— Давно вы в Леайте? — спросила, пока Дайон готовил ткань для повязки.

— Около пяти недель.

— И приехали из восточных провинций? Почему?

— Куда направил долг. Да и какая разница? Надоело работать в постоянной суете. Прошу, приподнимите голову. Да, вот так. Здесь спокойно, найдется время для моих исследований.

— Полагаете, спокойно?

— Глядя на вас, конечно, не скажешь. Сейчас потерпите.

— Настойка жгучецвета? — я услышала терпкий запах и поморщилась.

— Приятно работать со знающим человеком, — улыбнулся Дайон. — Теперь не двигайтесь.

Мягкое тепло бархатной лентой прошлось по коже. Слишком мало, чтобы по-настоящему согреться, завернуться словно в одеяло, но после кошмарной ночи и это кажется подарком.

— Вот и все. Не тревожьте повязку хотя бы до утра. Заживет — крайний срок — к полудню.

Попрощавшись с целителем, я отправилась к Реджису. Бредя по длинному пустому коридору, где слышались голоса дежурных и пьяный храп арестованных, думала о Леайте. Поводов ненавидеть его стало больше. Отвратительный городишко, где случается только плохое. Как Дайону Реми вообще пришло в голову радоваться такому назначению? Молодой одаренный выпускник Главикуса и сюда? Откуда берутся желающие увязнуть в тихом болотце, потратив долгие годы? Почему сюда стремятся, несмотря ни на что? Нет уж, точно уеду — должна, просто обязана. Получить наследство, продать таверну… Продать? После того, как чуть не поплатилась головой? Да провались все во тьму!

При свечах кабинет дознавателя уютнее не стал. Здесь по-прежнему было пустовато и будто холодно. Правда, не по себе становилось еще и из-за Дамиена, привязанного к стулу за руки и ноги. Веревки не давали упасть, поскольку он находился в странном бессознательном состоянии и сидел, свесив голову на грудь. Одежда местами была изодрана и не просохла после падению в лужу, на половине лица ссадины от удара о стену, но новых ран и синяков не видно. Реджис бы марать руки не стал.

— Госпожа Ирмас, сюда, присаживайтесь, — лейтенант Лоуп сразу же провел к столу.

Я взглянула на неплотно задернутые шторы и задалась вопросом, сколько же сейчас времени. Глубокая ночь, а сном и не пахнет. Наоборот, сознание очень ясное, что сейчас, пожалуй, плохо.

— Как вы? — взгляд Реджиса упал на повязку.

— Останусь жива, — попыталась улыбнуться в ответ. — Заживет до завтра.

— Хорошо. Мне очень жаль, что вам досталось, — чуть понизив голос, произнес он. — Но уйти вы пока не можете.

— Полагается меня допросить?

Реджис без слов кивнул, а я, наверное, сразу побледнела, раз он тут же добавил:

— Просто расскажите, что случилось. Очень подробно. Этого достаточно.

Слава богам. Процедура, учитывая разницу наших способностей, превратилась бы в пытку.

— А разве не нужно…

— Нет. Вы пострадавшая. Вас трогать не стану. Не бойтесь.

Присутствие обездвиженного Дамиена и услужливого лейтенанта Лоупа мешали высказать то, что так и рвалось с языка. Я испугалась, когда Реджис впервые явился в таверну дождливой ночью, когда в его присутствии Пати Райнер переборщила с приворотным зельем, когда почувствовала, что не могу сопротивляться приказу. Но вот уже пару часов как он стал единственным, чьи действия не пробуждали абсолютно никакого страха.

— С рассказом проблем не возникнет. Прошедший вечер я, пожалуй, запомню на всю жизнь. Только…

— Он ничего не услышит, — произнес Реджис, когда взглянула в сторону Дамиена.

— Могу начинать? — истинный камень, показавшийся особенно ярким на куске черной ткани, доверия не вызывал. Без шкатулки, оправы, подставки. Больше напоминающий плоскую морскую гальку, он отличался не только формой, но и цветом. На сероватой поверхности виднелись не черные или красные, а синие прожилки.

— Предпочитаю использовать свой личный, — развеял сомнения дознаватель. — Он настоящий и очень старый. Достался в подарок от наставника.

— От того, который ариарн?

Реджис кивнул.

Сосредоточенность, которую я отмечала раньше, не шла ни в какое сравнение с теперешним состоянием. На темной улице, когда он держал мое лицо, просил смотреть и слушать, я почувствовала нечто большее, чем необходимость выполнить положенную работу. Теперь же все свелось к прежнему спокойствию, даже отстраненности. Может, так проще подготовиться к необходимости влезть в чью-то голову?

Камень оказался холодным, как почти все созданное ариарнами, к чему доводилось прикасаться. Он засветился так ярко, что пришлось отвернуться. Реджис слушал, не сводя глаз с сияния, вырывающегося из-под пальцев. За спиной лейтенант Лоуп громко царапал пером, спешно записывая. Пару раз он осмеливался переспросить, благодарил и продолжал.

— И все?

— Потом появились вы. Спасли меня снова, — я невольно коснулась шеи, но быстро отвела руку — повязку целитель велел не трогать. — Задайте любой вопрос.

— Не нужно. Вы не лжете.

Убрав ладонь с камня, я растерла пальцы и согрела дыханием, а после спрятала под плащ, свернутый на коленях.

— Даже от этого мерзнете? — губы Реджиса чуть заметно изогнулись.

— Ничего не могу поделать.

— Допрос стал бы для вас испытанием.

— Знаю.

— И готовились?

— Разве был бы выбор?

— Да уж, госпожа Ирмас, — дознаватель подался вперед, складывая руки в замок. — Пары часов не прошло, как вас едва не убили, а по-прежнему пытаетесь поспорить?

— Такова уж я. Не вы ли говорили, что привыкаете?

Дамиен сидел у дальней стены. Связанный, грязный, обессиленный — не представляющий никакой угрозы. Он больше не мог навредить, но я с трудом удерживалась, чтобы не оглядываться. Хотелось рассмотреть как следует, найти что-нибудь, способное объяснить причину, по которой он приставил к горлу нож. Ответы никогда не бывают простыми. Родственники мы или нет, однажды Дамиен принял решение и вышел на улицу, чтобы покончить со всеми проблемами разом. Конечно, Анри Равьен бы не преподнес таверну на блюдечке — законы он соблюдал всегда. Но без лишних наследников, Дамиен бы занял мое место, стал хозяином и сшейд знает как распорядился солидным кушем.

— Хотите домой? Я распоряжусь, и вас проводят.

— Вот так сразу?

— Да. Сомнений в показаниях у меня нет, а остальное разбирательство не