— Выпускаем шасси! Те тумблера, — ткнул в панель приборов Лицкевич, — какая у нас высота?

Полковник запустил приводы выпуска шасси.

— 65 метров!

Возле застывших у края трассы авто виднелись копошащиеся фигурки людей.

— Вот эти вот железные коробки, могут нам подпортить дело, полковник! Придется нам быть очень точными! Высота?

— Есть, быть точными! 50 метров!

Зелëное море расширялось, захватывая всё видимое пространство и тоже стало проступать деталями. Верхушки сосен, очерчиваясь остриями, стремительно летели навстречу.

— Это что, блин, за херня⁉ — крикнул Лицкевич, указывая на широкие борозды местами проявлявшиеся на асфальтовом полотне.

— Думаю, это тяжелая техника гусеницами продавила. Лето жаркое было, асфальт поплыл, а танки, видно тут ездили сами, а не на тралах перевозились. Видимо какие-то активные действия тут вели! Или брошенные легковушки по обочинам расталкивали!

— Знаете что будет, если наше шасси в такую борозду влетит⁉

— Оторвëт⁉

— К чëртовой м-матери!

— Что будем делать, командир⁉

— Молится, что бы нам попался участок без проводов, дорожных знаков и битого асфальта! Высота⁉

— Есть молится! 25 метров!

Под ними со свистом пронеслась тяжелая ферма с дорожными указателями.

— Твою то мать, — пробормотал Колун и проводил взглядом два средних размеров грузовика, которые обогнал Фалкон.

Виктор неожиданно бодро прокричал:

— Вижу впереди два встречных автомобиля, полковник! Высокий риск столкновения! Готовы⁉

— Может снова набрать высоту⁉ Сергей Иванович тоже заметил вдалеке две несущиеся по ленте коробочки.

— Нельзя! Через десяток км трасса начинает поворот! Мы не сможем повернуть вместе с ней! А На второй заход не хватит топлива! Не сядем сейчас, не сядем никогда!

— Тогда командуйте!

— К чёрту! Я всё буду делать сам!

Полковник посмотрел на пилота. Его щеки пылали, а руки чёткими движениями двигались по панели управления. Сейчас Лицкевич был хорош и полковник невольно улыбнулся. Ему всегда нравилось наблюдать профессиональную работу.

Виктор возбужденно бормотал под нос отдаваемые самому себе команды. Что-то про глиссаду, закрылки и малый газ.

Корпус самолёта опустился, казалось, на уровень верхушек сосен, которые теперь мелькали справа и слева.

Навстречу летела ещё одна поперечная ферма с указателями. Полковник скривился, предвкушаю удар, однако Лицкевич совсем немного сумел подправить траекторию снижения и громоздкая конструкция, прогудев, скользнула под самыми колесами Фалкона.

То ли не видя очевидной угрозы, то ли надеясь проскочить, оба грузовика не сбавляя скорости мчались на встречу снижающемуся самолёту.

— Пошли на хер с моей полосы! — закричал Лицкевич, словно рассчитывая, что водитель встречного грузовика услышит его.

Полковник увидел, что у них остался максимум один километр на посадку. Трасса впереди плавно уходила вправо, обрезая пригодный для приземления участок.

— Земли коснëмся метров через триста! Если эти дебилы не уйдут, всем пиздец! — кричал Виктор.

Машины шли друг за другом на дистанции около 50 метров. Первая Газель наконец спохватившись, начала резко тормозить и с ударом вклинилась в свободное пространство на забитой брошенными машинами левой обочине. Водитель второго грузовика, видимо, решил сделать похожий манёвр с противоположной обочиной и вильнул вправо.

До земли оставалось не более метра, и трасса впереди была почти свободна, однако в этот момент полковник увидел то, что в одну секунду перечеркивало все надежды на удачный исход приземления.

Впереди, менее чем в двухста метрах ровный асфальт превращался в перепаханное поле. Глубокие борозды от траков пересекали трассу вдоль и поперек. А сразу за этим участком над дорогой через опоры тянулся мощный шлейф высоковольтных проводов. Это означало, что вновь поднявшись, Фалкон угодит в западню, а продолжив снижаться, сломает шасси и рухнув на пузо, разлетится на куски.

Виктор повернул к полковнику внезапно побелевшее лицо, оплывающее вялой гримасой.

— Я же говорил…

Сергей Иванович, лишь мельком взглянул на него, отвлекшись на секунду, и вновь вперился взглядом в надвигающуюся картину финала. Вспоротый асфальт, ловушка из проводов, коридор из автомобилей на обочинах. Он всегда хотел видеть то, что закроет его глаза навсегда.

И тут вторая газель, почти достигнувшая спасительной обочины, вошла в дрифт и потеряв равновесие от крутого манёвра, рухнула на правый борт. Скользя по асфальту, тяжёлая машина вмазалась в легковушку, выбила её с обочины в кювет как кеглю, сама заняв её место. Сочно захрустел разрываемый тент кузова и на трассу вывалилось содержимое. Как брошенные на стол умелой рукой крупье карты из вскрытой колоды, рассыпалась на полосам трассы листы ламинированной фанеры. Тонкие, но очень прочные, широкие пластины, направлявшиеся на стройку, что бы стать опалубкой заливаемого бетона, сейчас перекрыли собой изуродованную плоскость дороги.

В следующую секунду резина шасси зашуршала и застучала по образовавшейся поверхности.

Мгновенно сориентировавшись, Виктор схватился за рычаг сайдстика и энергично вдавил педаль управления, пытаясь взять под контроль рыскающий по фанерному настилу самолёт.

Еще через три секунды Фалкон уже шелестел по асфальту всеми тремя уцелевшими шасси, энергично тормозя задранными вверх интерцепторами. Две, вылетевшие из-за поворота легковушки порскнули в сторону от медленно катящегося навстречу им самолёту. Прокатившись ещё сотню метров, Фалкон замер на месте, и тут же тяжело клюнул носом на подломившейся передней стойке. Изнурëный последним испытанием на прочность металл, словно почувствовал, что хорошо выполнил свою работу и от него более ничего не требуется.

В салоне стоял радостный ор и улюлюканье. В дверь кабины протиснулся дядя Женя:

— Спасибо вам ребятушки, — выдохнул он, — тебе Витя, самое большое спасибо…

Глава 38

«Укрепрайон. Саперы.»

Участок, который пришлось очищать группе Сашы Ладыгина был аккуратно заграждëн минами ОЗМ-72, печально знаменитыми «Ведьмами». Поле перегородили классическим способом, растянув от каждой мины в стороны через колышки тонкую проволоку растяжки. Таким образом перед каждой миной получался едва заметный 20 метровый чувствительный барьер. Чека во взрывателе этих мин была очень короткой и потому даже незначительное воздействие на любой участок датчика цели — натянутую проволоку, приводило к мгновенному срабатыванию. Вышибной заряд толкал «Ведьму» вверх и на высоте около метра она подрывалась, поражая всё живое вокруг в радиусе 25 метров стальными шариками.

По всем наставлениям и рекомендациям, обезвреживать мины на таких взрывателях было запрещено. Риск был слишком велик, потому нормальные сапёры снимали такие установки «кошками» и тралами. Но группа Медного была не совсем нормальной, да и ситуация не позволяла шуметь, поэтому парни приступили к работе в 23 часа, чтобы за шесть часов подготовить проход.

Было необходимо перемещаясь максимально медленно и бесшумно. Обнаружив проволоку растяжки