— он улыбнулся шире и сделал шаг ко мне. — Об этом шумело все герцогство. Максимилиан Викторф, тогда еще всего лишь наследник, бросил свою невесту леди Макрис и посватался к Ванессе Флор, отбив ее у младшего брата. Несчастная леди Макрис была так опечалена этим, что слегла с болезнью, а затем уехала в деревню. А после стало известно, что она родила бастарда. Бывший жених не стал прикрывать свой грех, во всю уже готовился к браку. Удержать секрет в тайне тоже не удалось, и родители сослали ее в монастырь. Надо же, какой благородный наследник великого рода Викторфов — бросил обесчещенную невесту, просто чтобы насолить младшему брату и отбить его избранницу.

— Это невозможно, — в горле пересохло, язык прилип к небу и едва шевелился. Я не мог вообразить такого бесчестья в своей семье, просто не мог. Но о том, что у брата была какая-то названая невеста еще с юности, знал, правда, не интересовался, как они расстались.

— Ваши родители все знали, — ухмыльнулся Макнафер. — Хоть и бастард, а все же родная кровь, старший из внуков. Бабушка частенько навещала меня в приюте при том самом монастыре, куда матушку заперли. А дед оплатил мое обучение. Он был против того, что отец бросил мать и сменил невесту, ведь барон Макрис был его хорошим другом. Но вам ведь известно, насколько ваш брат был упрям и своеволен. Думаю даже, что эта история сильно подорвала здоровье деда.

— Я не верю...

— О, мои слова легко проверить. Спросите старых слуг имения, поднимите финансовые документы. «Благотворительные взнозы», так это называлось.

— Не может быть, — я чувствовал, что земля уходит у меня из-под ног.

— После смерти деда, однако, отец отказался оплачивать мое обучение, он всегда хотел просто забыть эту историю. Когда я явился в его дом в пятнадцать, заявил, что лучше бы я умер во младенчестве, и что он не собирается откупаться от этой истории деньгами, которые должен унаследовать его сын. Правильный сын, наследник, а не я — позор моей матери, свидетельство его бесчестья. Он даже имел наглость заявить, что вообще не уверен, что я его сын. Раз невеста поддалась его уговорам до брака, кто знает, быть может, ее еще кто-то «уговорил»? — Макнафер говорил это с горькой ухмылкой, и я смотрел на него, и видел наши наследственные черты в его темных волосах, в форме его породистого носа. Боги, как я не замечал этого прежде?

— И как... вы... откуда взялось ваше состояние?

— Несмотря ни на что, бабушка любила меня, — пожал он плечами. — После смерти деда она ушла в тот же самый монастырь и отдала свою вдовью долю, чтобы выучить меня, продала личные драгоценности и еще кое-что. Все просила ее простить, что не смогла воспитать достойного сына. Ведь меня от того, чтобы быть наследником герцогства отделял лишь один шаг — если бы отец сдержал слово и женился на матери, все могло бы быть иначе... Я отучился в капитанской школе: ходил на кораблях в самые гиблые места, выжил чудом, но, наверное, удачливость рода Викторф мне хотя бы досталась в полной мере. И вот я здесь, в королевском дворце, где мне и положено быть, — он развел руками.

— И... зачем ты мне это все рассказал? Чего ты хочешь?

— Всего лишь небольшой помощи, дядюшка, — улыбнулся Макнафер.

Глава 110

Матильда

— Помогите мне, — когда Трис и Зоуи отошли, решительно выдохнув, попросил Леон. — Помогите мне с Патрисией.

Я опешила от его наглости:

— Вы хотите, чтобы я уговорила дочь стать вашей любовницей?!

— Почему сразу любовницей?! — он нервно потер шею. — За кого вы меня принимаете? Я честный человек.

— Потому что честные лорды не переписываются с юными леди за спинами родителей. Честные лорды не предлагают своим избранницам выйти замуж за кого-нибудь другого и вернуться на должность фаворитки, — чем больше я говорила, тем сильнее распалялась, но, опасаясь быть подслушанной, голос не повышала, а наоборот понижала, в конце дойдя до змеиного шипения. — Истинно благородные люди не унижают своих любимых бесчестными предложениями. А, если девушка, обезумев от любви, готова поддаться соблазну, настоящий честный человек ее от этого удержит, — при мысли об этом губы искривились в горькой улыбке. Вот Грегори был истинно благородным мужчиной, любви которого я, право слово, не заслуживаю.

— Я вовсе не это имел в виду! — почти простонал Леон, подняв лицо к небу, будто моля его о снисхождении. — Я уже понял, какие ошибки совершил, но я действительно не понимал, что мои слова можно трактовать подобным образом. Просто... ладно, неважно. Я хотел попросить у Патрисии прощения, но она не желает меня слушать, — в этот момент он посмотрел на меня возмущенно.

— О, с этим я смогу вам помочь, — легко согласилась я.

— Правда?! — обрадовался принц Леон.

— Конечно, — я отыскала дочь взглядом. Конечно, она нет-нет, да поглядывала на меня, поэтому, когда я сделала ей знак подойти, она легко выполнила мою просьбу. Спину при этом выпрямила до хруста и шла легко, будто в танце, подбородок ровно параллельно полу, будто на сцене выступает, ни взгляда на бросила на Леона, все внимание только на меня, будто мы были вдвоем. — Патрисия, дорогая, его высочество хочет тебе кое-что сказать. Пожалуйста, выслушай его.

— Конечно, матушка, — пропела девушка и плавно повернулась к принцу, взгляд ее, впрочем, не поднялся на его лицо, а остановился где-то в районе горла, будто она хотела в него вцепиться и задушить. Но лицо ее при этом оставалось нейтральным.

Леон явно почувствовал себя неловко, сглотнул нервно — движение было видно по его горлу.

— Патрисия, — наконец, решился он, осекся и поправился, — леди Патрисия. Я хочу принести вам свои искренние извинения. Поверьте, я не задумывал ничего дурного. Я готов загладить свою вину любым методом, как только вы пожелаете. Прошу, простите меня.

На последних его словах Патрисия все же не выдержала, схватила меня за руку и сильно сжала, но взгляда так и не подняла, и лицо ее осталось нейтральным, только губы чуть дрогнули. Она молчала, пауза затягивалась, заставляя Леона нервничать все сильнее.

— Разве можно вообще винить в чем-то его