значит, сделать доброе всем калачинцам.

Ирина, пригласив гостей в дом, спросила, не хотят ли поужинать. К столу всё готово – правда, на дворе уж густые сумерки, но много ли времени надо выпить стакан молока или чаю?

– Спасибо, хозяюшка, – сказал Роман Иваныч, думая, где отведут ночлег. – Поужинали у Мавры Федотовны.

Ночлег лучше в местечке под высокой крышей на жёсткой постели – с твёрдой лежанки легче вставать утром. Хозяйка настояла устроиться на двух кроватях в просторных сенях. Засыпая, Санька подумал о том, что завтрашний день должен быть интересным и весёлым – спросит дядю Ондрона, не родня ли, раз очень похож, Тарасу Бульбе, и почему называют единоличником? Воткнулось в голову колючкой это странное слово «единоличник». И кто придумал его? Сам дядя Ондрон или кто-то ушлый на придумки другой? Не затмили дневные хлопоты Санькино чаяние встретиться вечером с дядей Ондроном. И вот он – сидит на фигурной софе возле прорубленного в ограду окна, раскинув колени и гладя широкой ладонью правой руки пышные усы. Рядом на табуретках пастухи. Они, поужинав, остаток времени до сна готовы посвятить житейскому разговору.

В деревне не обходится без того, чтобы, прожив день, не посудачить, какое оставил на память событие.

– Што, Роман Иванч, со стадом было ладно? – спросил Ондрон, размышляя. – Слышно, горит саянская тайга – зверь бежит туда, где спокойно.

– Слава богу, пока не видели.

Ондрон, не виня пастухов, полюбопытствовал, как шёл бой быков. Роман рассказал. Расхохотался Ондрон, когда, услышав, представил картину: пёс, надрывно гавкая, мечется вокруг, раз кинулся разнять, да чуть не угодил под тяжёлое копыто Мая. И отступился.

– А чё нового в артели? – спросил Роман Иванович.

– Што нового? Новое это аль старое – хлебец растёт, стадо обчее полнится. Доярка Софья Пахомова да тракторист Константин Проскурин вернулись из Москвы, были на Выставке достижений народного хозяйства. Получили золотые медали.

– Это хорошо, что трудолюбивых колхозников ценят.

– Дак иначе нельзя – не цени, разбегутся!.. Санька, уловив момент, сказал:

– Вас, дядя Ондрон, тож в пример другим ставят – всяк, проходя, видит, кто живёт в этом доме.

Ондрон рассмеялся – взмахнули орлиными крыльями усы. Удивило Санькино любопытство – ему вся забава играть в городки да в лапту, а он норовит в разговор взрослых. Ну, коль уж тебе интересно, то дядя Ондрон расскажет такое, что помнить всю жизнь будешь.

– Хочешь послушать? – спросил Ондрон.

– Сказку?

– Быль-сказку.

Какой хлопец не согласится – сказка всякая, весёлая или грустная, трогает. А дядя Ондрон придумал ещё и быль-сказку – вроде «веришь – не веришь». Мало того, что дивит народ схожестью со знатным запорожцем, так ещё и быль-сказкой хвалится. Чудён дядя Ондрон!

– Вы Муравья моего видели? – спрашивает, хитро улыбаясь.

Санька ширит глаза и недоумённо пожимает плечами: какой муравей?

Откуда взяться? Муравьи – жители лесные.

– Да как же не увидеть?! – размахнул на всю Сибирь Ондрон руками. – В загороди за скотным двором Муравей мой – целая гора стоит у кормушки! Расхохотался Санька, смутив хозяйку – та подумала, что Ондрон затеял какую-то глупую игру, а он взялся рассказывать о своём работяге – верном воле. Всё у дяди Ондрона вроде бы как нарочито смешно. На удивленье носит усы Тараса Бульбы. Забавляет странной табличкой на красивом доме. А вот ещё додумался назвать крохотным муравьишкой громадного вола.

Обидно работяге! Каждый день возит фургон с тяжёлой поклажей – мильон мурашей не потянет, а кличут Муравей…

– Дак вот, – тряхнул Ондрон усом. – Вся история началась с Муравья. Верьте не верьте, а было. Роман-то Иванч знает, што было. Самое дивное и тревожное в жизни крестьянской – сходились в колхоз. Люди, будто вихрем подхваченные, мечутся, толком не зная, что делать. Вступать – больно расставаться, у кого есть, с животинкой, а не вступать – то ж как оторваться от мира и не смотреть, что деется вокруг. По селу шастают агитчики, все будто с одной умной головой, речистые, сулят будущим артельщикам златые горы. Кто не согласится, если даже дадут американский трактор «Фордзон»? Он один заменит на пахоте десяток волов, скроет вековые крестьянские межи. И повалили заявления с просьбой принять в коллективное хозяйство. Повели на общий двор скотину, полагая, что где ей быть – всё равно…

Ондрон прервал рассказ и, сдвинув на переносье смолевые брови, посмотрел на пастухов. Что тратить время на разговоры о свершившемся? Живут люди в колхозе. Уже попривыкли работать сообща. С полей, с фермы едут с песнями…

– А вы-то, дядя Ондрон, пошто от колхоза отшиблись? – спросил Санька.

– Не хотел, Саня, сторониться… Отвёл Муравья на общий двор. Привыкай, друг, к новой жизни!..

Не помогло и доброе напутствие. Стоило Ондрону уйти, как Муравей затосковал, уткнулся рогами в угол забора и стоит понурый. А потом начал буйствовать – корёжит кормушки, ломает изгородь. Не подходи – насмерть запорет! Отвёл Ондрон Муравья на своё подворье. И стал хозяйствовать по своему условию – вол в общем дворе быть не может, но будет работать в артели рядом с хозяином по обоюдному трудовому договору. Не друг артели Ондрон Попельняк, но и не враг: свободный крестьянин! И чтобы сказать о его особом положении, местная власть распорядилась установить знаковую рамку.

Ондрон догадывался, что табличку, как знак осуждения, выбрав время, когда хозяев не было дома, пригвоздил по указке начальства не кто-то другой, а клубный работник, беззлобный шутник Кеха Тютрин, но протестовать не стал. Ему даже понравилось быть на виду – смотрите, добрые люди, живёт тут не какой-то приблудный мужичонка, а природный пахарь.

Спустя года полтора председатель, видя непоколебимость Ондрона, спросил:

– Не пора ли, Ондрон Михеич, афишку-то снять?

– Мне она, Фомич, не мешает.

– Пример плохой другим подаёт. А тебе, вижу, душу тешит… Извини, ошиблись.

– Угадал: веселит. Будто я и в самом деле хозяин земли.

Хозяин не хозяин, а чтят мужика односельчане за бескорыстие. Вол его Муравей работает на общий котёл, а оплаты не требует – довольствуется, что вольным ходит с большим фургоном, каких в селе больше нету. Ондрон и гроша не берёт за то, что его породистый бык Март покрывает хозяйских бурёнок.

– Вот вся быль-сказка, – вздохнув, сказал Ондрон. – Пора отдыхать… Перед сном Санька вышел на улицу. Низкое чистое небо, оживая, мерцало звёздами. Кто породил их такое множество? И зачем? Хватило бы солнца да луны! Как и днём, синим огнём блистала Ангара. И какая награда, какая радость видеть этот чудно-таинственный мир!

Где-то на облюбованном местечке возле завалинки собрались парни и девчата. Играет гармошка, и слышны звонкие девичьи голоса.