и вышло из-под даже видимости какого-то контроля. Осе думал, что уже забыл, что такое целовать женщину, обнимать, ласкать, а оказалось, что помнил – и помнил хорошо. Единственное, что оказалось для него тогда в новинку, – это то, что до той ночи он не знал, каково это, когда его не отвергают.

Это был какой-то вихрь, буря, любовники даже не опасались, что их шум может кого-то разбудить. А может, и хотели этого, только Грот в тот момент словно вымер, предоставив им двоим делать друг с другом всё, что заблагорассудится, а когда их силы кончились, разрешил окунуться в мягкую негу, лежать в обнимку и просто смотреть друг на друга без свидетелей.

Осе нежно потеребил мочку уха Халис.

– Эй?

– У-у?

– О чём думаешь? – спросил он, накручивая на палец чёрную завитушку на её виске.

Сонный вздох.

– А ты? – спросила она, прижухнув у него под бочком.

– Я первый спросил.

– А я вторая.

– Хитрая.

– У-у.

– Хочу остаться тут, – признался король. Мысль, которую он до этого не решался озвучить, звучала совсем не безумно. Наоборот, выразив в ней свои мысли, Осе пришёл к выводу, что впервые за долгое время он действительно был уверен в собственном решении.

– В Гроте? – удивлённо моргнула сонная девочка. Или женщина. Осе так и не понял, как относиться к Халис ввиду совершенной невозможности определить её истинный возраст, который мог находиться, по разным догадкам, где-то в промежутке между шестнадцатью и несколькими столетиями. – А Туренсворд?

– Он больше мне не дом. Я там чужак. Сейчас я тут, и мне здесь хорошо.

– Оставайся, – милостиво разрешила эллари. – Люблю тебе готовить.

– Серьёзно? – улыбнулся Осе, будто польщённый её позволением.

– Угу, – Халис не услышала иронии.

– Спасибо, – он защекотал её щёчку.

– Пожалуйста.

– Теперь твоя очередь. Я сказал, о чём думаю, а ты?

– А я – о ведьмах.

Неожиданное признание.

– О ком? – переспросил король.

– О ведьмах. Ну, эллари, – пустилась в объяснения Халис. – Колдуньи. Варождеи.

– В смысле ворожеи?

– Да.

– То есть пока мы всё это время были тут с тобой, ты думала о них? Интересно.

Халис ещё больше засмущалась.

– Не понял ты.

– Действительно не понял.

– Объясню.

По её личику металась тень некоего признания, которое, не выскажи она его сейчас, разорвёт её пополам.

Халис, повинуясь теперь уже неуместной просьбе кирасиров не сидеть голышом на кухне, стащив с Осе почти всё одеяло, завернулась в него и села, нависнув над ним если не как гора, то как маленький холмик с торчащими из волос травинками.

– Так.

Он перевернулся на спину и приготовился слушать.

– Ну?

– Я хотела тебе сказать вот что.

– Обстоятельно.

– Мне в детстве, давно, когда совсем маленькая была, ведьма нагадала, что меня полюбит король. Вот.

– Ого, – удивился Осе, и что-то острое царапнуло его изнутри.

– Она сказала, что, когда наступит время, я окажусь среди гор в каменном замке с короной в чертогах. Сказала, что когда меня попросят там быть, не должна отказывать – то моя судьба. Что ждать буду долго, день и ночь, день и ночь, годы и годы. Что короны будут менять друг друга, много лун и много умирать людей, и что судьба придёт ко мне со звуком копыт быков и коней, и что пятеро будут и тень в скорбном саване, и что среди тех пятерых будет корона. Прошло много лет, много лун, и умерло много людей, а я ждала и знала, что будет. Ведьмы эллари, что прошли обряд, не врут. Плохо им будет, если врут. Потому и не врут.

– Занятное пророчество, – Осе увидел очевидные параллели между словами незримой пророчицы и действительностью. Даже в тени в скорбном саване он узнал свою жену.

– Ты мне веришь? – личико Халис заострилось, будто она опасалась увидеть в лице короля недоверие.

– Верю, – сказал король.

Лицо эллари расплылось в улыбке облегчения.

– А ещё, ещё она сказала, что под той короной будет человек, что полюбит меня, представляешь?

Лёгкий, как пушинка, смех утонул в складках толстого одеяла. Халис засмущалась, покраснела и плюхнулась лицом в подушку.

– Ведьмы эллари не врут, – она вынула из недр одеяла руку и назидательно потрясла пальцем в воздухе. – Никогда.

«Врут», – подумал Осе.

– Значит, ты… любишь меня? – неуверенно спросила Халис, и её глазки с надеждой заблестели.

Король сам затруднялся дать однозначный ответ на этот вопрос.

Простая, доверчивая, наивная девочка. А может быть, и не наивная, а видящая всё как оно есть, незнакомая со сложной гаммой противоречивых чувств и рассуждений, которые находились за гранью её жизненного опыта, мешающего другим отличить чёрное от белого, любовь от чувства вины, симпатию от чего-то серьезнее. А может, всё и было вот так просто, и наивной была не она, а как раз– таки он, отрицая очевидные для себя вещи.

Осе аккуратно притянул к себе счастливую девочку и поцеловал. А она заулыбалась, зарумянилась, обвила мужчину руками и ногами, прижалась крепко– крепко и зацеловала Осе от макушки до плеч, от плеч до макушки.

Для себя Осе понял одно: сказав Халис, что хочет навсегда остаться в Гроте, он не врал. Это был его дом. Грот и Халис. Милая маленькая Халис. И он никому её не отдаст.

Они заснули, тихо, нежно нырнув в долгожданный мягкий безмятежный сон, полный ощущениями близости друг к другу.

– И это, я вам ещё скажу, не всё, – произнес Крайст, вдавливая ногой в почву камешек. – Приграничье вообще территория интересная, и Мангровый лес, которому, как ты совершенно правильно сказал, самое место на Эвдоне, не самая странная его часть. Моя родня сама оттуда, много чего порассказала. Например, вы знали, что никаких озёр там, кроме Ундины, раньше не было?

Малой и Бэйн устало повертели головами.

– Говорят, раньше в тех краях вообще были только реки среди равнин, а на месте одного из нынешних мелких озёр находился отделанный от фундамента до самой крыши золотом замок Залелит, в котором жила леди Вернани, названная так в честь реки, на берегах которой её нашли младенцем перед тем, как перевезти на север. На её беду за ней начал ухлёстывать тогдашний граф Приграничья, прапрапрапрапрадед Адариха Корбела Каммесин, в которого влюбилась богиня Ллер – если верить легендам, увидя его через воду озера Ундины, когда тот поил свою лошадь. Но явившись ему в облике смертной девки и, конечно же, голой, на её удивление, благосклонности графа Ллер не добилась, а отвергнутые богини, надо ли говорить, те ещё мерзавки. Обуреваемая ревностью, Ллер наслала на Залелит дожди и погрузила замок на дно образовавшегося на его месте озера вместе с заточённой внутри него хозяйкой. А чтобы Каммесин не нашёл любовницу, она взяла своё жемчужное ожерелье и рассыпала бусины от него по всему Приграничью. Там, куда падали жемчужины, растекались озёра. Говорят, если ночью оказаться в долине Рассыпанных Бус, то можно услышать едва слышное эхо женского плача. Говорят, это зовёт своего Каммесина сошедшая в заточении с ума леди Вернани, а тот так и помер, не найдя то самое озеро.

– Он не помнил, где находится замок? – скептически поднял брови Малой. – А как же холмы вокруг, деревья, другие ориентиры?

– Это легенда вообще-то, – напомнил Крайст.

– А-а-а, – опомнился ищущий логику в услышанной истории мальчишка. – А к чему мне эта история для девчонок?

– А к тому, что в тех местах с тех пор люди отправляются на тот свет десятками. Идут искать тот самый золотой замок, и всё. Один такой охочий до добычи золотоискатель, что выжил, рассказывал: остановились они своей бандой на ночёвку в долине, а как луна взошла над холмами, слышат женский плач, так его подручные в ту же минуту повставали один за другим и гуськом в ближайшее озеро, только их и видели.

– Утопились?

– Утопились. Выживший тот тоже топиться пошел, да споткнулся о кочку и очнулся, разбив рожу о землю – так и выжил. Ещё парочка уже других в ум пришла, уже барахтаясь