будто я… – Осекшись, молодой человек скривился от отвращения. – Будто я планирую занять вашу должность?

– А вот в этом я ни секунды не сомневаюсь. Грехи подобного рода водятся за всеми и каждым, и сам я планировал сохранить ее за собой. Однако здесь дело другое… и вы совсем ни при чем.

– Почему вы считаете, что вам поздно сдаваться? – спросил Уитвер. – Бог мой, проблема яйца выеденного не стоит! Вас отправят в лагерь, пройдет неделя, Каплан останется жив…

– Остаться-то останется, – согласился Эндертон, – однако он может доказать, что с тем же успехом остался бы жив, если бы я разгуливал на свободе. Теперь у него есть данные, подтверждающие ошибочность «мнения большинства», устаревшего в свете новых пророчеств. Есть возможность одним махом покончить со всей системой Прекрима. Орел ли, решка – он в выигрыше, а мы проиграли, – закончил он. – Армия дискредитирует нас в любом случае: можно сказать, их замысел угодил в яблочко.

– Но для чего им такой риск? Чего именно они добиваются?

– После Англо-Китайской войны Западный блок демилитаризовали. Офицеров вроде Каплана отправили в отставку. Списали в утиль… а кому такое понравится? Я лично вполне его понимаю, – поморщившись, признался Эндертон. – И он вовсе не одинок. Однако в прежнем порядке мы дальше жить не могли: властные полномочия требовалось разграничить.

– Значит, по-вашему, Каплан уже победил, – задумчиво проговорил Уитвер. – Неужели нам совсем нечего предпринять?

– Я убивать его не собираюсь. И нам, и ему об этом прекрасно известно. Полагаю, вскоре он явится к нам с предложением какой-нибудь сделки. К примеру, функционировать мы продолжим по-прежнему, но настоящей власти Сенат нас лишит. Как вам это понравится?

– Честно говоря, не понравится совершенно, – чистосердечно признался Уитвер и залился румянцем. – В конце концов, однажды руководство нашим ведомством перейдет ко мне… ясное дело, не сию минуту, но все-таки.

Эндертон даже не улыбнулся.

– Скверно, что вы поспешили предать «мнение большинства» огласке. Если бы не поднятая шумиха, мы бы его аккуратненько аннулировали… но теперь о нем всем известно. Теперь назад уже не отыграть.

– Да уж, пожалуй, – смущенно потупившись, согласился Уитвер. – Пожалуй, у меня с этой работой не все так гладко, как я себе вообразил.

– Ничего. Послужите, наберетесь опыта и со временем станете замечательным полицейским. В текущем положении дел вы не сомневаетесь… осталась самая малость: научиться не принимать службу слишком близко к сердцу.

Вздохнув, Эндертон задумчиво сдвинул брови.

– Пойду изучу повнимательнее пленки с данными о «мнении большинства». Хочу выяснить, как именно мне предстояло убить Каплана. Возможно, подробности что-нибудь да подскажут, – закончил он.

Пленки с данными о пророчествах «Донны» и «Майка» хранились отдельно. Выбрав машину, отвечавшую за анализ сообщений «Донны», Эндертон снял с нее защитный кожух и разложил перед собой катушки. Нужные записи, как и в прошлый раз, без труда отыскались при помощи кодовых таблиц. Спустя всего пару минут Эндертон насадил катушку на ось лентопротяжного механизма и щелкнул клавишей.

Да, примерно этого он и ожидал. На пленке оказался материал, использованный «Джерри», – сведения о временном ответвлении, аннулированном его пророчеством. В данном случае люди Каплана, агенты Военной Разведки, похищали Эндертона по дороге домой. Доставленному на генеральскую виллу, в главный штаб Интернационального Союза Ветеранов Войны, ему предъявляли ультиматум: добровольно расформировать систему Прекрима либо вступить в открытое противоборство с Вооруженными Силами.

В этом несостоявшемся будущем Эндертон, как комиссар полицейской службы, обратился за поддержкой к Сенату. Увы, в какой-либо помощи ему отказали. Во избежание гражданской войны Сенат утвердил расформирование полицейского ведомства и особым указом, «до преодоления кризиса», снова ввел в действие свод военных законов. Возглавив отряд полицейских, фанатично преданных службе, Эндертон разыскал Каплана в компании прочих функционеров Союза Ветеранов Войны, открыл по ним огонь… однако погиб при этом только Каплан. Остальных медики подлатали, и военный переворот завершился успехом.

Так, это, стало быть, «Донна».

Перемотав пленку, Эндертон принялся изучать пророчества «Майка». Очевидно, «Майк» предвидел все то же самое – не зря ведь предсказания обоих провидцев составили единую картину…

Действительно, начал «Майк» с того же, что и «Донна», – с Эндертона, узнавшего об интригах Каплана против полиции… но дальше все обернулось совершенно иначе. Непостижимо, однако пророчества не вязались одно с другим. Изрядно озадачившись, Эндертон отмотал пленку к началу и, затаив дух, навострив уши, запустил запись снова.

Сомнений не оставалось: свидетельство «Майка» отличалось от свидетельства «Донны» чуть ли не в каждой мелочи.

Спустя час Эндертон покончил с проверкой, убрал пленки на место и вышел из «обезьянника». За порогом его встретил Уитвер.

– В чем дело? – спросил он. – Вижу, у нас беда?

– Нет, – неторопливо ответил Эндертон, все еще занятый размышлениями. – Не то чтобы беда, но…

Тут с улицы донесся шум. Рассеянно подойдя к окну, Эндертон выглянул наружу.

Улицу от края до края заполнили толпы людей. Вдоль проезжей части, колонной по четыре, шли солдаты – в поношенных мундирах времен минувшей войны, в касках, с винтовками за плечом. Над головами их реяли, трепетали под натиском студеного предвечернего ветра святыни военных дней, боевые знамена ВС ФАЗ.

– Армия вышла на улицы, – похоронным тоном пояснил Уитвер. – Стало быть, я ошибся. Торговаться с нами Каплан не намерен. И правда, зачем? Куда проще предать дело широкой огласке.

Эндертона все это нисколько не удивило.

– То есть он собирается во всеуслышанье зачитать «мнение меньшинства»?

– По всей видимости, да. А после потребует от Сената лишить нас полномочий и расформировать. Заявив, что мы арестовываем невиновных… ночные полицейские рейды, массовые репрессии и прочее в том же роде.

– Полагаете, Сенат спасует?

– Э-э… не хотелось бы строить догадки, – помявшись, ответил Уитвер.

– А я попробую, – проворчал Эндертон. – Спасует и не поморщится. Весь этот шум за окном прекрасно вяжется с тем, что мне удалось выяснить там, внизу. Мы сами себя загнали в тупик, а выход из тупика имеется только один. По нраву он нам, не по нраву – двигаться больше некуда.

Глаза бывшего комиссара полиции блеснули сталью.

– Один? И какой же? – с опаской спросил Уитвер.

– Сейчас объясню, и вы еще удивитесь, что сами не додумались. Выход вполне очевиден. От меня – всего-навсего! – требуется исполнить опубликованное предсказание. Покончить с Капланом. Другого способа помешать им дискредитировать нас не существует.

Ошеломленный Уитвер невольно разинул рот.

– Но ведь «мнение большинства»… аннулировано, – пролепетал он.

– Однако мне ничто не мешает воплотить его в жизнь, – возразил Эндертон, – только обойдется это недешево. Известно вам, чем по закону карается умышленное убийство без смягчающих обстоятельств?

– Пожизненным заключением.

– Как минимум. Но, вероятно, вы сможете нажать кой-какие пружинки и заменить его высылкой. Ссылка на колонизируемые планеты, на старый