собравшихся прежде не видел и больше, скорее всего, не увидит до конца дней.

– Однако пару часов назад, – продолжал генерал Каплан, – распоряжение полиции о его аресте было отменено. Почему? Потому что бывший комиссар Эндертон явился с повинной? Не совсем так. Вот он, сидит перед вами. Он вовсе не сдался полиции, просто полиция утратила к нему интерес. Джон Эллисон Эндертон невиновен ни в каких преступлениях – ни в прошлых, ни в настоящих, ни в будущих. Выдвинутые против него обвинения оказались явным подлогом, дьявольским передергиванием со стороны насквозь прогнившей карательной системы, основанной на ложной предпосылке… громадной, безликой всесокрушающей мясорубки, в прах перемалывающей жизни ни в чем не повинных граждан!

Зачарованные зрители вновь перевели взгляды с Каплана на Эндертона. С «ложной предпосылкой» в общих чертах были знакомы все.

– Многие, многие схвачены и лишены свободы так называемым Прекримом – структурой профилактики правонарушений, – все громче, эмоциональнее гремел генерал Каплан. – Однако в вину им вменялись не совершенные преступления, но преступления, которые им предстоит совершить. Как утверждается, оставшись на свободе, каждый из них непременно совершил бы в недалеком будущем тяжкое преступление… но достоверными знаниями о будущем не может располагать никто! Полученные от провидца, данные в тот же миг сами себя сводят на нет! Утверждение «в будущем данный человек совершит преступление» – чистой воды парадокс, поскольку сам факт наличия подобных сведений превращает его в ложное. Во всех без исключения случаях троица полицейских провидцев, прозревая будущее, лишает собственные пророчества возможности сбыться, и безо всяких арестов. Обвиняемый на свободе – а преступления не совершено!

Эндертон выслушал все это без интереса, не вникая в суть, однако собравшиеся на площади слушали генерала, затаив дух. Далее Каплан вкратце объяснил публике, что такое «мнение меньшинства» и каким образом оно появилось на свет.

Украдкой вынув из кармана пальто пистолет, Эндертон спрятал оружие на коленях. Тем временем Каплан, отложив в сторону «мнение меньшинства», материалы о пророчестве «Джерри», подхватил костлявыми пальцами обобщенное изложение пророчества «Донны», а после перешел к предсказанию «Майка».

– Вот каково изначальное «мнение большинства», – пояснил он. – Сообщение двух первых провидцев о том, что Эндертон совершит убийство. А вот материал, автоматически отвергнутый как недостоверный. Сейчас я вам его зачитаю.

Водрузив на переносицу извлеченные из футляра очки без оправы, генерал Каплан неторопливо начал читать…

…и вдруг странно, жутковато переменился в лице, запнулся, замычал, умолк на полуслове. Выскользнувшие из его ослабших рук бумаги белокрылыми бабочками разлетелись в стороны. Будто загнанный в угол зверь, генерал Каплан развернулся, сжался в комок и ринулся прочь с трибуны.

Едва его искаженное лицо мелькнуло перед глазами, Эндертон вскочил, вскинул пистолет, шагнул вперед и нажал на спуск. Запутавшись в чаще ног между рядами плотно сдвинутых кресел, от края до края перегородивших помост, Каплан пронзительно, коротко вскрикнул от боли и ужаса, споткнулся, взмахнул руками и подстреленной птицей рухнул с помоста наземь. Эндертон поспешил следом за ним, к ограждению, однако спешить оказалось незачем.

Каплан, в полном соответствии с «мнением большинства», был мертв. Посреди узкой груди генерала зияла темная дымящаяся дыра, окаймленная хлопьями невесомого пепла, взлетавшими вверх, кружившими над конвульсивно подергивающимся телом.

С трудом одолевая тошноту, подступившую к горлу, Эндертон отвернулся и быстрым шагом направился к краю помоста. Ошеломленные происшедшим армейские офицеры один за другим поднимались на ноги, но задержать его даже не пробовали: пистолет в руке надежно защищал от любых посягательств. Спрыгнув с помоста, Эндертон смешался с беспорядочной толпой у его основания. Остолбеневшие, перепуганные, все вокруг не сводили взглядов с мертвого тела. На их глазах только что произошло непостижимое, и осмыслить случившееся люди смогут только со временем, после того как сознание справится со слепым, безотчетным ужасом.

У края площади Эндертона принял в объятия поджидавший его полицейский патруль.

– Повезло вам… могли и не уйти, – шепнул ему на ухо один из полицейских, как только машина тронулась с места.

– Да уж, пожалуй, – безучастно согласился тот.

Откинувшись на спинку сиденья, Эндертон устало прикрыл глаза. Голова шла кругом, все тело дрожало. Внезапный спазм в желудке заставил согнуться пополам, и его обильно стошнило.

– Вот горемыка, – с сочувствием пробормотал другой коп.

Подавленный, терзаемый буйными приступами тошноты, Эндертон так и не понял, о ком речь – о Каплане или о нем самом.

X

Со сборами и погрузкой вещей Лизе и Джону Эндертонам помогали четверо крепко сложенных полисменов. Всевозможного добра у бывшего комиссара полицейской службы за пятьдесят лет накопилось немало. Мрачный, охваченный странной тоской, Эндертон стоял в стороне, провожая взглядом ящики с багажом, один за другим исчезавшие в кузовах ожидавших рядом грузовиков.

Один из этих грузовиков доставит Эндертонов прямо на летное поле, а оттуда они отправятся межсистемным рейсом на Центавр X. Для старика путь неблизкий… хорошо хоть назад лететь не придется.

– Предпоследний ящик, – объявила Лиза, с головой поглощенная сборами. Переодевшись в свитер и свободные брюки, она снова и снова осматривала опустевшие комнаты, проверяя, не забыто ли что-нибудь впопыхах. – Вся эта новая кухонная утварь на атронных микрореакторах нам, думаю, не пригодится: у колонистов с Цент-десять до сих пор в ходу электричество.

– Надеюсь, ты этим не слишком расстроена, – пробормотал Эндертон.

– Не страшно, привыкнем, – с мимолетной улыбкой на губах ответила Лиза. – Привыкнем ведь, да?

– Хотелось бы. Но ты-то точно не пожалеешь? Я ведь уже говорил…

– Не пожалею, – заверила его Лиза. – Особенно если ты с этим ящиком мне поможешь.

Как только они расположились в первом из грузовиков, во двор свернул полицейский патрульный автомобиль с Уитвером за рулем. Выскочив из кабины, тот – осунувшийся, задерганный, сам не свой от усталости – поспешил к ним.

– Перед отъездом вы просто обязаны объяснить мне весь расклад насчет провидцев. Из Сената меня бомбардируют запросами. Желают знать, ошибочно ли «среднее» донесение, отыгрыш назад, или все-таки верно, а я… а я до сих пор ничего не могу им ответить, – сконфуженно признался Уитвер. – В итоге «мнение меньшинства» оказалось неверным, так?

– Которое из? – хитро уточнил Эндертон.

Его собеседник растерянно заморгал.

– Так вот оно что… мне следовало догадаться!

Эндертон, поудобнее устроившись в кресле, вынул из кармана трубку, набил ее табаком, раскурил от зажигалки и выпустил облако сизого дыма. Тем временем Лиза отправилась в дом – еще раз проверить, не забыла ли чего нужного.

– «Мнений меньшинства» насчитывалось три, – пояснил Эндертон, откровенно наслаждаясь смущением юноши.

Что ж, когда-нибудь Уитвер научится не влезать в ситуации, которых не понимает во всех деталях, а пока… пока Эндертон заслуженно гордился собой. Шутка ли – только ему, выжатому, как лимон, списанному в тираж старику, удалось