же Михайло, седит, не хвастаёт.

15. Ише нецем ле у Михайла да нонь похвастати:

Ише нет ле у Михайла да золотой казны,

Ише нет ле у Михайла да платья цветного,

Ише нет ле у Михайла да коней добрыех,

Ише нет ле у Михайла да в поли выслуги?

20. Ише злы были бояра да злы подвот<д>чики;

Они подмолвили князю да фсё Владимеру:

«Ише Потыки Михайло сидит — не пьёт, не ест,

А не пьёт, он не ест — седит, не кушаёт:

На тибя-ле он на князя да лихо думаёт!»

25. Говорыт Потыки́ Михайло да сын Ивановиць:

“Кабы был у Михайла да у мня доброй конь, —

Я бы съездил Михайло да в землю дальнюю,

Я во дальнюю землю да фсё во лямьскую!

Я бы стару-ту силу да фсю конём стоптал,

30. Я воистых молоццей бы да ф пень повырубил;

Я бы цисто-то серебро телегами катил,

Я бы красно-то золото — ордыньскою;

Я бы красных-то девушок — станицеми,

Молодых молодиць — да табуницеми;

35. Я бы добрых коней да табунами гнал!..”»

Тут пошол кнесь Владимер да стольнекиевьской,

Он сам говорит да таково слово:

«Уш ты ой Потыки́ Михайло да сын Ивановичь!

Скажут: “В оцях ты, Михайло, да нонь не хвастаёш,

40. По-за воцью, Михайло, да похваляисьсе!”

Скажош: “Был бы у Михайла да у мня доброй кон(ь)”,

Скажош: “съездил бы Михайло да в землю в дальнюю,

А во дальнюю Землю да ты во Лямскую!”

Скажош: “стару-ту силу да фсё конём стоптал,

45. Ты воистых молоццей бы да ф пень повырубил”;

Скажош: “цисто-то серебро телегами катил”,

Скажош: “красно-то золото — ордыньскою;

Ишше красных-то девушок — станицеми,

Молодых молодиць — да табуницеми”;

50. Скажош: “добрых-то коней — да тех табунами гнал!”»

Говорыт Потыки Михайло да сын Ивановиць:

«Таковых-то я рецей да не говарывал;

А и що к цёму придёт, дак я не пе́тюсе!»

Той будёт Михайло да на конюшын двор;

55. И седлал, он уздал да коня доброго

И подвязывал потпруги да шолку белого

(А двенаццать потпруг да шолку белого,

А тринаццата потпруга — церес хребётну кость):

«А не ради басы, да ради крепости,

60. А фсё ради храбрости молодецькое

Да для-ради опору да богатырьского,

Не оставил бы конь да во цистом поли,

Не заставил бы конь миня пешу ходить!»

Тут поехал Михайло да в землю в дальнюю

65. А в дальнюю Землю да фсё во Лямьскую.

А смотрели бояра со стены да городовое,

А смотрели поеску да богатырьскую;

А не видели поески да богатырьское,

Они тольки веть уш видели, как на коня он сел.

70. Из города поехал не воротами, —

А церес где стену да городовую

А церес-де башни да наугольние:

А тольки лиш ф поли да курева стоит,

Курева-та стоит — да дым столбом валит.

75. Здраво стал-де Михайло да полём цистыем;

Здраво стал-де Михайло да реки быстрые;

Здраво стал-де Михайло да ф землю в дальнюю,

Во дальнюю Землю да фсё во Лямьскую.

Он уш стару-ту силу да фсю конём стоптал,

80. И воистых молоццей да ф пень повырубил;

Он цисто-то серебро телегами катил,

Он уш красно-то золото — ордыньскою;

Он уш красных-то девушок — станицеми,

Молодых молодиць — да табуницеми,

85. Он уш добрых коней да табунами гнал.

Он уш прибрал сибе да полюбовницю

А прикрасную Марью да королевисьню

(Ище сколь-то (так)-де Марья да лебедь белая!)

А садил он ею да на добра коня,

90. На добра коня садил да фпереди себя;

И поехали они да по цисту полю.

Они едут как по полю по цистому.

Не из далеця-далеця да ис циста поля,

Ис того же роздолья да ис шырокого

95. И ползёт-де змея, да змея лютая,

А люта змея да потколодная;

Она ползёт веть к Михайлу да ко добру коню,

А сама говорит да таково слово:

«Уш ты ой Потыки Михайло да сын Ивановичь!

100. Соскоци-тко ты, Михайло, да со добра коня,

Ты разуй-ко-се, Михайло, сапок да со правой ноги,

Ты сходи-тко-се, Михайло, да во синё морё,

Зацерпни-тко-се воды свежо-ключевое,

Ты залей мать-зеленую дубровушку:

105. Есь горит-де ф цистом поли ковыль-трава,

А ф цистом-то веть поли есь цяс ракитоф кус,

А ф кусту у змеи да ес<т>ь тёпло гнездо,

А в гнезди у змеи ес<т>ь да дети малые.

Я на нужно тибе время да пригожусь когда-небудь,

110. Я на нужно тибе время да неминуцёё!..»

Говорила тут Марья да королевисьня:

«Уш ты ой Потыки Михайло да сын Ивановиць!

Не слезывай ты, Михайло, да со добра коня,

Не розувай ты, Михайло, да веть сапожецёк,

115. Не ходи ты, Михайло, да во синё морё,

Не зацерпывай воды свежо-ключевое,

Не заливай мать-зеленую дубровушку,

Не отнимай у змеи да ты малых детей!»

Веть тому-то Михайло да не поваровал:

120. Он и скоро соскоцил да со добра коня,

Он и скоро бежал да во синё морё,

Зацерпнул он сапок да ключевой воды,

Заливал мать-зеленую дубровушку.

Они поехали опеть по полю по цистому,

125. Они доехали до стольнёго до города

И до стольнёго до города до Киева.

Тут оставил Марью-королевисьню,

Он оставил у бабушки-поляноцьки.

Нагонил-де Михайло да коней добрые,

130. А навёс-де Михайло да злата-серебра.

Тут и делал Владимер-княсь поцесьён пир.

Сидеци тут Михайло да на цёсном пиру,

Он и сам говорит да таково слово:

«Государь ты кнесь Владимер да стольнекиевьской!

135. Бласлови, государь княсь, да мне женитисе».

Говорит кнесь Владимер да стольнеки(е)вьской:

«Тибе Бог бласловит Михайлу женитисе!»

Говорит Потыки Михайло да сын Ивановиць:

«У миня полюбовниця ес<т>ь прибрана,

140. А