— Любовь не берут силой! — мотнул головой Тидей и прижался губами к ее лбу, защищая от ненужных переживаний. — Не покупают и не рождают шантажом! Ее растят из нежности и уважения. И не твоя вина, если Леонидис этим не озаботился.

Дафния подняла на него удивленные глаза.

— Ты… знаешь, почему я вышла за него замуж? — не понимая спросила она. Кажется, она даже Касси этого не говорила, чтобы дочь не разочаровалась раньше времени в отце. А после той было не до маминых историй.

Тидей качнул головой

— Я знаю, что хороший человек никогда не сделал бы той подлости, что Леонидис уготовил тебе, — непререкаемым тоном отозвался он. — А раз не было любви, значит, был другой повод для вашей свадьбы. Никогда не поверю, что ты могла польстится на деньги и столичную жизнь. Не та у тебя душа.

Она так внимательно смотрела на него, что Тидей невольно заподозрил себя в принятии желаемого за действительное. Однако следом Дафния положила голову ему на грудь и коснулась ее же губами. Не думала она уже, что в их мире встречаются подобные Тидею люди. И что ей встретится такой уникальный мужчина.

Уникальный и… влюбленный в нее без памяти…

— Отец… болел сильно и уже почти без надежды… — завела она свою грустную историю, искренне желая уверить Тидея в его убежденности. Не заслуживает он разочарования. Хотя бы не в ней после пяти лет верности.

Он слушал, осторожно целуя ее волосы, а Дафния, взяв его за руку, рассматривала ладонь. Вот странность-то: рабочая, мозолистая, она была куда грубее ухоженных рук Леонидиса и в то же время бесконечно нежнее, когда скользила по телу Дафнии и ласкала его, доводя до изнеможения и даже сейчас тревожа воспоминаниями. Если бы можно было сжать эту ладонь и никогда не выпускать! Но пройдет вечер, затем ночь — и Тидей примет свое решение. И, вполне возможно, совсем не то, о котором сейчас втайне грезила Дафния.

— Папа прожил еще пару лет, но так ни разу и не встал на ноги, — закончила она. — Мама угасла следом. И мы остались с Касси вдвоем. Скажешь, я должна была после этого уйти от Леонидиса…

— Он отнял бы у тебя дочь, — понимающе отозвался Тидей, и Дафния, не удержавшись, прижалась к его ладони губами. Нежность и уважение? Кажется, именно они сейчас и переполняли ее душу, укрепляя робкую и недоверчивую любовь. Могла ли Дафния позволить себе ее, однажды получив от мужчины ножом в спину? Или не стоило пока об этом думать, изводя себя сомнениями? Ведь и в намерениях Тидея еще пока ничего не было ясно. Несмотря на то, что он признался ей в чувствах.

— Он все равно ее отнял, — пробормотала она и глубоко вздохнула, стараясь овладеть собой и забыть все былые неприятности. — Еще и тебя зацепил. Разве можно простить пять лет жизни, Тидей? Мне даже думать об этом больно!

— Я не терял времени даром, — усмехнулся он, совершенно не желая, чтобы Дафния изводилась ни по его душу, ни по душу бывшего муженька. — Спас несколько невинных созданий, одно из которых сейчас искренне рассчитывает на будущее с твоей дочерью. Надеюсь, ты не сердишься на меня за это? Я, признаться, даже предположить не мог подобного развития событий, когда вытаскивал полумертвого Эйкке с погребального костра.

Дафния вздрогнула и приникла к нему еще сильнее. Сколько же она еще про Тидея не знала! Сколько перенес он за время своего заключения! И сумел сохранить столь чистую и отзывчивую душу!

— Думаешь, у них есть будущее? — осторожно спросила она. — В нашем мире? Даже если забыть, что Эйкке — дракон, какую жизнь он сможет предложить Касси? Она ведь не деревенская девочка. Как бы ни была влюблена, все же привыкла жить среди своего сословия. А Эйкке…

— Не дорр? — закончил за нее Тидей, и в голосе его неожиданно промелькнул холод. — Так это не проблема, Дафния. Я с удовольствием усыновлю его, сделав равным Кассандре. Если понадобится, оплачу ему учебу и куплю домик на берегу моря, чтобы было куда семью привести. Этот мальчишка перенес столько, сколько нам с тобой и не снилось. Ради Ойры, Дафния, не лишай его нынешнего счастья из-за своих страхов! Он этого никак не заслуживает!

— Касси — моя дочь! — с легким раздражением заметила Дафния в ответ на этот выговор. — Родная дочь, кровь от крови, Тидей! И я всегда буду желать ей самого лучшего! И оберегать ее от ошибок!

— Тогда лучше перестань видеть в Эйкке ошибку, — посоветовал он, разжимая руки и даже чуть отодвигаясь в сторону. — Кассандра сама его выбрала — почему ты не доверяешь дочери и ее чувствам?

— Потому, что не хочу, чтобы она страдала! — воскликнула она, не понимая, как можно этого не видеть. — Я буду рада, если Эйкке действительно именно такой, каким ты его себе представляешь, и если он сделает Касси счастливой! Но если все будет наоборот? Если он не захочет учиться? Если не примет человеческую жизнь? Если не сегодня-завтра оставит Касси и вернется к своим? А я даже не попытаюсь ее защигить?!

— Это вполне может быть, — как-то слишком уж обыденно согласился Тидей, ошеломив своим признанием Дафнию. — А может и не быть, — добавил он. — В жизни нет никаких гарантий. И ты можешь либо принять нынешнее счастье дочери, либо сделать ее несчастной, попытавшись разлучигь с Эйкке. Только, прости, ты напрасно думаешь, что в этом случае она предпочтет тебя. Она нашла ради него перламутрового дракона и постриглась под мальчика, чтобы проникнуть в его тюрьму. И не откажется от этой любви, как бы ни любила тебя. Ей семнадцать, Дафния, самый возраст для безумств. Подумай об этом. И не мучай ни дочь, ни себя!

— Слова мальчишки, а не мужа! — возмутилась она, со страхом понимая, что Тидей скорее всего прав и Касси в своей влюбленности действительно выберет Эйкке. Пусть потом пожалеет, но сейчас не станет сомневаться. Такая уж отчаянная у нее дочь.

Тидей пожал плечами.

— Пусть так, — не стал возражать он. — Только если задумала бузить, скажи сейчас: я заберу ребят к себе. Все лучше, чем им потом приют по Северным землям искать.

А вот теперь Дафнии стало страшно. Но вовсе не из-за дочери и ее дракона.

— Возвращаешься домой? — она сжала кулаки, чтобы голос не дрогнул и не выдал ее. — Как скоро?

Глаза защипало от неожиданно накатившего отчаяния. Да что за глупости? Она всего ничего с этим мужчиной, знать его не знает и уже повздорить с ним успела, откуда же взялась эта горечь и почти невыносимое нежелание расставаться? Чем он так приворожил ее, если она даже угрозу отнять Касси простить ему готова? Или не угроза это вовсе, а забота о ней, Дафнии? Чтобы не искала Касси по всему миру после своих грубых слов. А лучше вовсе удержала их в себе, победив ревность и позволив дочери быть счастливой. Разве не видит Дафния, как Касси на самом деле счастлива? И как Эйкке счастлив ее нежностью и вниманием, и как забавно пытается это скрыть, и как смущается, когда ему это не удается. И как он жаждет оправдать ожидания и своей избранницы, и ее матери, не садясь им на шею, а кладя все силы, чтобы хоть чем-то быть им полезным. Выходит, серьезно для него все, несмотря на возраст, и не о чем Дафнии беспокоиться, и не от кого защищать неожиданно выросшую дочь. Так что же мешало ей понять это сразу? До того, как она вывалила все свои страхи на голову Тидею и… разочаровала его?..