– Да, – ответил Йона, помогая Рексу согнуть колени, чтобы уменьшить давление в заполненной кровью ране.

– Может быть, теперь это не имеет значения, – сказала Сага, – но Давид Джордан не был плодом изнасилования, как они думали… он – плод любви.

Сага продолжала говорить, но в телефоне затрещало, звук изменился и пропал, дисплей погас.

Рекс хотел повернуть голову, чтобы посмотреть на Диджея, но не смог, кровь лилась между пальцев Йоны, стекала на землю.

К ним уже бежали полицейские и бригада “скорой помощи”.

Диджей перестал дышать. Лицо его стало спокойным. Может быть, перед смертью он успел услышать слова Саги, может быть, понял, о чем она рассказала.

Йона спокойно поднялся и зашагал вверх по склону, понимая, что Самми последовал за отцом в машину “скорой помощи”. Дождь каменного цвета рушился на долину и большое озеро. Все вокруг было серебристо-серым.

Рекс подошел к краю бассейна. Глядя, как дым стелется над голубой водой, он поднял взгляд и увидел ночных бабочек, кружившихся возле фонарей в ветвистом саду.

Жир с треском капал на угли, огоньки вспыхивали вокруг толстых ломтей мяса на решетке гриля.

Самми накрыл длинный стол на террасе и теперь надувал большого розового кролика. Вероника сидела поодаль в гамаке и пила красное вино с Умару, которого встретила в Сьерра-Леоне. Девятилетняя дочка Умару вышла из открытых дверей веранды, неся миску с салатом.

…Рекс сопровождал в Чикаго тело Давида Джордана, а на похоронах сидел рядом с Грейс, держа ее за руку. В нее закачали столько транквилизаторов, что Рексу пришлось поддерживать ее в церкви. Когда они после короткой церемонии шли мимо скамей, Рекс услышал, как Грейс без конца шепчет “прости”.

Рекс подошел к решетке, перевернул мясо; корочка выглядела безупречно. Рекс отпил минеральной воды из бутылки и стал готовить соевое мясо для Самми. Он уже собирался уйти на кухню за картофельной запеканкой с артишоками, когда зазвонил телефон.

– Рекс, – ответил Рекс, дотрагиваясь до мяса щипцами, чтобы проверить, как оно прожарилось.

– Здравствуй, Рекс, это Эдит, – сказал тонкий голос.

– Добрый день, – полувопросительно ответил Рекс.

– Мы встречались, тебя избрали Королем поваров.

– Я помню. Я собирался тебе позвонить, но…

– Я беременна.

– Поздравляю, – не думая, сказал Рекс.

– И отец – ты.

Уже вечером Валерия убрала корзины с яблоками и вишней в подвал. Поднявшись на второй этаж дома, она наполнила ванну, налила немного масла и добавила пару капель духов.

Со вздохом она погрузилась в горячую воду, ощущая, как расслабляются натруженные мышцы, и думая, что Йона никогда не позвонит после сообщения, которое она оставила на его голосовой почте.

Конечно, Валерия понимала его. Она оттолкнула его из-за ерунды, из-за того, что он тот, кто он есть.

Он всегда будет полицейским.

Валерия выждала два месяца, но не перестала думать о нем; на прошлой неделе она снова попыталась дозвониться до Йоны. Оказалось, что он не получал ее сообщения.

Валерия улыбнулась себе, закрыла глаза и стала слушать собственное дыхание и как капли падают из крана в ванну – успокоительный ритм, мягкий плеск.

Она почему-то не могла вспомнить, заперла ли вечером дверь подвала.

Это ничего не значило, но все же Валерия привыкла запирать дверь.

Расслабившись, она положила ногу на край ванны, посмотрела в потолок, на зыбкие клеточки, и медленно поднялась, чтобы не закружилась голова. Валерия осторожно вышла из ванны и стала вытираться. От кожи шел пар, зеркало над раковиной запотело.

Валерия выжала мокрые кончики волос и повесила полотенце на место, толкнула дверь ванной, подождала, выглянула в коридор, посмотрела на неподвижные тени на обоях.

В последние дни ей странным образом казалось, что в доме есть кто-то еще. Она никогда не боялась темноты, но после тюрьмы привыкла быть настороже.

Валерия голая прошла по коридору, отлепила мокрые пластыри с рук. Позавчера она чистила заросший участок в Сальтшёбадене. Возле каменной ограды оказались заросли медвежьей ягоды, и колючки на тонких побегах прокололи защитные перчатки.

Войдя в спальню, Валерия увидела, что кроны деревьев за теплицами все еще темнее неба, подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, достала чистые трусы, надела, подошла к гардеробу, выбрала желтое платье, положила на кровать.

Что-то скрежетнуло на нижнем этаже, и Валерия замерла посреди движения; она прислушалась, но все было тихо.

Она не могла понять, что же услышала.

Может, мамина фотография упала на пол, потому что гвоздь в стене расшатался окончательно.

Может, тарелки в раковине поменяли положение из-за того, что из крана сорвалось несколько капель.

Сегодня вечером Валерия пригласила Йону на ужин; она собиралась приготовить баранье филе с кориандром по рецепту из новой поваренной книги Рекса.

Она не решила, можно ли Йоне остаться на ночь, но все же постелила в гостевой комнате.

Подойдя к окну, Валерия начала опускать штору-экран – и тут ей показалось, что возле одной из теплиц она видит какого-то человека.

Валерия инстинктивно отступила назад, выпустила из рук шнур; штора с шумом скользнула вверх, свернулась.

Валерия потушила ночник, прикрыла грудь руками и выглянула.

На улице никого, но Валерия была почти уверена, что…

Что очень худой мужчина с морщинистым лицом стоял между тонких лиственных деревьев и смотрел на нее.

Словно пугало на темной опушке.

Скелет, отдалось у нее в голове.

Скелет в зеленой парке, со старыми садовыми ножницами в руке.

Сейчас Валерия видела только отсветы на стекле теплиц, стволы, пожелтевшую траву и проржавевшую до дыр тачку.

Она живет одна в сельском доме, она не должна бояться темноты.

Может, это клиент или поставщик, хотел спросить о чем-то, но отступил, когда она показалась в окне голая.

Валерия взяла с ночного столика телефон, но он оказался полностью разряженным.

Йона приедет самое позднее через час, пора приступать к готовке, но Валерия чувствовала, что хочет все-таки проверить сад.

Накинув старенький халат, Валерия начала было спускаться по лестнице, но остановилась. По ногам тянуло сквозняком. Она крадучись одолела последние ступеньки и вздрогнула, увидев, что входная дверь открыта.

– Эй? – осторожно позвала Валерия.

Пару мокрых осенних листьев занесло ветром на коврик в прихожей и на белый дощатый пол. Валерия сунула босые ноги в резиновые сапоги, взяла со шляпной полки фонарик и вышла из дома.