В верхней комнате одного из этих домов — в большом доме, несообщавшемся с другими, полуразрушенном, но с крепкими дверями и окнами, задняястена которого обращена была, как описано выше, ко рву, — собралось троемужчин, которые, то и дело бросая друг на друга взгляды, выражавшиезамешательство и ожидание, сидели некоторое время в глубоком и мрачноммолчании. Один был Тоби Крекит, другой — мистер Читлинг, а третий — грабительлет пятидесяти, у которого нос был перебит во время одной из драк, а на лицевиднелся страшный шрам, быть может появившийся в ту же пору. Этот человек былбеглый каторжник, и звали его Кэгс.

— Хотел бы я, милейший, — сказал Тоби, обращаясь кмистеру Читлингу, — чтобы вы подыскали себе какую-нибудь другую берлогу,когда в двух старых стало слишком жарко, а не являлись бы сюда.

— Почему вы этого не сделали, болван? — спросилКэгс.

— Я думал, что вы чуточку больше обрадуетесь, увидевменя, — меланхолически ответил мистер Читлинг.

— Видите ли, юноша, — сказал Тоби, — есличеловек держится так обособленно, как держался я, и, стало быть, имеет уютныйдом, вокруг которого никто не шныряет и не разнюхивает, то довольно неприятно,когда его удостаивает визитом молодой джентльмен (какой бы он ни был порядочныйи приятный партнер, когда есть время перекинуться в карты), находящийся в такихобстоятельствах, как вы.

— Тем более что у этого обособленного молодого человекаостановился приятель, который вернулся из чужих стран раньше, чем его ждали, ислишком скромен, чтобы до возвращении своем представляться судьям, —добавил мистер Кэгс.

Последовало короткое молчание, после чего Тоби Крекит,по-видимому понимая, насколько безнадежной будет всякая попытка сохранить свойобычный бесшабашно хвастливый вид, повернулся к Читлингу и спросил:

— Так когда же забрали Феджина?

— Как раз в обеденную пору — сегодня в два часа дня. Мыс Чарли улизнули через дымоход в прачечной, а Болтер залез вниз головой впустую бочку, но ноги у него такие чертовски длинные, что торчали из бочки, иего тоже забрали.

— А Бет?

— Бедняжка Бет! Она пошла взглянуть, кого убили, —ответил Читлинг, чье лицо вытягивалось все больше и больше, — и рехнулась:начала визжать, бесноваться, биться головой об стенку, так что на нее наделисмирительную рубашку и отправили в больницу. Там она и осталась.

— Где же юный Бейтс? — спросил Кэгс.

— Где-то слоняется, чтобы не показываться здесь дотемноты, но он скоро придет, — ответил Читлинг. — Теперь некудабольше идти, потому что у «Калек» всех забрали, а буфетная — я там проходил исвоими глазами видел — битком набита ищейками.

— Это разгром, — кусая губы, заметил Тоби. —Многих сцапают.

— Сейчас сессия, — сказал Кэгс. — Если онизакончат следствие и Болтер выдаст остальных — а он, конечно, это сделает, судяпо тому, что он уже сделал, — они могут доказать участие Феджина иназначить суд на пятницу, а через шесть дней его вздернут, клянусь всемичертями!

— Послушали бы вы, как ревела толпа, — сказалЧитлинг. — Полицейские дрались как черти, а не то его разорвали бы вклочья. Один раз его сбили с ног, но полицейские окружили его кольцом ипроложили себе дорогу. Видели бы вы, как он озирался, окровавленный, весь вгрязи, и цеплялся за них, как за лучших своих друзей. Я их как сейчас вижу: ониедва могут устоять, так на них наваливается толпа, и тащат его за собой; каксейчас вижу — в толпе дерутся, скалят на него зубы и рвутся к нему. Как сейчасвижу кровь на его волосах и бороде и слышу крики женщин — они пробились в самуюгущу толпы на углу и клялись, что вырвут у него сердце.

Потрясенный ужасом, очевидец этой сцены зажал уши руками и сзакрытыми глазами встал и словно помешанный начал быстро ходить взад и вперед.

Он метался, другие двое сидели молча, уставившись в пол, каквдруг они услышали, что в дверь кто-то скребется, и в комнату вбежала собакаСайкса. Они бросились к окну, потом вниз по лестнице на улицу. Собака вскочилана подоконник открытого окна; она не последовала за ними, а хозяина ее нигде небыло видно.

— Что же это значит? — сказал Тоби, когда онивернулись. — Не может быть, чтобы он шел сюда. Надеюсь, что нет.

— Если бы он шел сюда, он пришел бы с собакой, —сказал Кэгс, наклоняясь и разглядывая собаку, которая, тяжело дыша, растянуласьна полу. — Послушайте, дадим-ка ей воды, она так долго бежала, что чутьжива…

— Все выпила, до последней капли, — сказалЧитлинг, молча следивший за собакой. — Вся в грязи, хромает, полуослепла…должно быть, долго бежала.

— Откуда она могла взяться? — воскликнулТоби. — Конечно, она побывала в других притонах, увидела толпу чужих людейи прибежала сюда, где частенько бывала раньше. Но с самого-то начала откуда онапришла и как очутилась здесь одна, без него?

— Не мог же он (ни один из них не называл убийцу поимени), не мог же он покончить с собой? Как вы думаете? — спросил Читлинг.

Тоби покачал головой.

— Если бы он покончил с собой, — сказалКэгс, — собака потянула бы нас к тому месту. Нет. Я думаю, он убрался изАнглии, а собаку оставил. Должно быть, как-нибудь улизнул от нее, иначе она нележала бы так смирно.

Это решение, казавшееся наиболее правдоподобным, былопризнано правильным; собака, забившись под стул, свернулась в клубок и заснула,не привлекая больше и себе внимания.

Так как уже стемнело, то закрыли ставни, зажгли свечу ипоставили ее на стол. Страшные события последних двух дней произвели глубокоевпечатление на всех троих, еще усилившееся вследствие угрожавшей им опасности.Они ближе сдвинули стулья, вздрагивая при каждом звуке. Говорили они мало, да ито шепотом, и так были молчаливы и запуганы, словно в соседней комнате лежалотело убитой женщины.

Так сидели они некоторое время, как вдруг внизу раздалсянетерпеливый стук в дверь.

— Юный Бейтс, — сказал Кэгс, сердито оглядываясь,чтобы побороть страх, охвативший его.

Стук повторился. Нет, это был не Бейтс. Тот никогда так нестучал.

Крекит подошел к окну и, дрожа всем телом, высунул голову.Не было необходимости сообщать им, кто пришел: об этом говорило его бледноелицо. Да и собака встрепенулась и, скуля, подбежала к двери.

— Мы должны его впустить, — сказал Крекит, берясвечу.

— Неужели ничего нельзя поделать? — хриплым голосомспросил другой.

— Ничего. Он должен войти.

— Не оставляйте нас в темноте, — сказал Кэгс, взявс каминной полки другую свечу; рука его так дрожала, когда он зажигал свечу,что стук повторился дважды, прежде чем он успел это сделать.