Председатель трибунала глядел на нее сверху. Лицо у негобыло непроницаемое. Глаза серые. И добрые.

«А, да что там, – подумала Веда, – попытаюсь. Двумсмертям не бывать. Как говорится, раз козе смерть! Не стану я гнить в цитаделии ожидать смерти. Филин слов на ветер не бросал, он даже из могилы готовмстить…

Подумаешь! А вдруг не заметят. Раз козе смерть!»

Она приложила ладонь к носу, словно утиралась. Взглянулапрямо в серые глаза председателя трибунала.

– Стража! – сказал председатель трибунал. –Отведите свидетельницу Жоанну Сельборо обратно в…

Он осекся, закашлялся. Неожиданно на лбу у него проступилаиспарина.

– В канцелярию! – докончил он, сильнозасопев. – Выписать соответствующие документы. И освободить. СвидетельницаСельборн Жоанна трибуналу более не нужна.

Веда украдкой стерла капли крови, выступившие из носа.Обольстительно улыбнулась и поблагодарила вежливым поклоном.

– Дезертировали? – недоверчиво повторилБонарт. – Обыкновенно так дезертировали? Взяли, понимаешь, и просто такуехали? Скеллен! И ты позволил?

– Если они нас сыпанут… – начал Риенс, но Филинтут же прервал его:

– Не «сыпанут», потому что им жизнь дорога! Да,впрочем, что я мог сделать? Когда Крель к ним присоединился, со мной осталисьтолько Берт и Мун, а их было четверо…

– Четверо, – зловеще проговорил Бонарт, –вовсе не так много. Дайте только догнать девчонку, я двинусь за ними. Инакормлю ими ворон. Во имя определенных принципов.

– Сначала еще догнать надо, – бросил Филин,нагайкой подхлестывая своего сивку. – Бореас! Гляди за следами!

Котловину наполнял плотный туман, но они знали, что внизулежит озеро, потому что здесь, в Миль Трахте, в каждой котловине лежало озеро.А то, к которому вел след копыт вороной кобылы, несомненно, было тем, котороеони искали, тем, которое им велел искать Вильгефорц. Тем, которое он подробноим описал и сообщил название.

Тарн Мира.

Озеро было узкое, не шире полета стрелы, втиснутое слегкаизогнутым полумесяцем между высокими отвесными склонами, поросшими чернымельником, красиво присыпанным белой снежной пудрой. Склоны покрывала тишина,такая, что аж в ушах звенело. Замолчали даже вороны, зловещее карканье которыхсопровождало их в пути несколько дней.

– Это южный конец, – сказал Бонарт. – Есличаровник не испоганил дела и не напутал, то магическая башня лежит на северномконце. Гляди за следом, Бореас. Если потеряем след, озеро отгородит нас от нее.

– Следы четкие! – крикнул снизу Бореас Мун. –И свежие. Ведут к озеру!

– Вперед! – Скеллен сдержал сторонящегося крутизнысивку. – Вниз.

Спустились по склону, осторожно, сдерживая фыркающихлошадей. Продрались сквозь черные, голые, обледеневшие кусты, закрывающиедоступ к берегу.

Гнедой Бонарта мягко ступил на лед, с хрустом ломая торчащиесловно из стеклянной плиты сухие камышины. Лед затрещал, из-под копытразбежались звездочкой длинные стрелки трещин.

– Назад! – Бонарт натянул поводья, завернулхрапящего коня к берегу. – С коней! Лед тонкий.

– Только у берега, в камышах, – оценил Дакре Силифант,ударив по ледяной скорлупе каблуком. – Но даже и здесь дюйма полтора.Удержит лошадей запросто, бояться нечего…

Его слова заглушила ругань Скеллена. Лошадь заржала, проселана зад, ноги под ней разъехались. Скеллен ударил лошадь шпорами, выругалсяснова, на этот раз ругательству вторил хруст ломающегося льда. Сивка заколотилпередними копытами, задние, увязшие, дергались в пробоине, круша лед и взбиваяв пену вырывающуюся из-под него темную воду. Филин спрыгнул с седла, дернул заповодья, но поскользнулся и свалился всем телом, чудом не попав под копытасобственного коня. Два геммерийца, тоже спешившиеся, помогли ему подняться. ОльХаршейм и Берт Бригден выволокли ржущего сивку на берег.

– С коней, парни, – повторил Бонарт, уставившись втуман, затягивающий озеро. – Незачем рисковать. Догоним девку пёхом. Онатоже слезла, тоже идет пешком.

– Истинная правда, – подтвердил Бореас Мун,указывая на озеро. – Это видать.

Только у самого берега, под крышей еловых ветвей, ледянаяскорлупа была гладкой и полупрозрачной, как темное бутылочное стекло, под нейбыл виден камыш и побуревшие водоросли. Дальше, на плесе, лед покрывалтоненький слой влажного снега. А на снегу, докуда позволял видеть туман,темнели следы ног.

– Возьмем! – запальчиво крикнул Риенс, закидываявожжи на сук. – Не такая уж она хитрая, как казалось! Пошла по льду,серединой озера. Если б выбрала один из берегов или лес, нелегко было быдогнать!

– Серединой озера… – задумчиво повторилБонарт. – Именно серединой озера ведет самая короткая и самая прямаядорога к той якобы магической башне, о которой говорил Вильгефорц. Она об этомзнает. Мун, на сколько она опережает нас?

Бореас, который уже был на озере, низко наклонился надследом сапога. Присмотрелся.

– Не больше чем на полчаса. Теплеет, а след неразмытый, каждый гвоздь в каблуке видать.

– Озеро, – буркнул Бонарт, напрасно пытаясьпробить взглядом туман, – тянется к северу больше чем на пять миль. Такговорил Вильгефорц. Если у девчонки полчаса перевеса, значит, она вкакой-нибудь полумиле перед нами.

– На скользком льду? – покрутил головойМун. – И того нет. Шесть-семь стае, не больше.

– Тем лучше. Вперед!

– Вперед, – повторил Филин. – На лед, ивперед, быстро!

Они шли, тяжело дыша. Близость жертвы взбадривала,возбуждала, наполняла эйфорией словно наркотик.

– Не уйдет!

– Только б след не потерять…

– И только б она нас не объегорила в тумане… Бело, какв молоке… В двадцати шагах не видать, мать ее…

– Шевелите лаптями, – буркнул Риенс. – Быстрей,быстрей! Пока снежок на льду, идем по следам…

– Следы совсем свежие, – неожиданно забормоталБореас Мун, останавливаясь и наклоняясь. – Свеженькие… Каждый гвоздьоттиснулся… Она перед нами… Совсем близко! Почему ж мы ее не видим?!

– И почему не слышим?! – задумался ОльХаршейм. – Наши шаги по льду дуднят, снег поскрипывает! Так почему ж ее-тоне слышно?

– Потому что болтаете много, – резко отрезалРиенс. – Дальше, марш!