Я знал, что у тебя все получится, храбрая девочка. Моямужественная Ласточка. Ты не пострадала?

– Я победила их. На льду. У меня был для них сюрприз.Коньки твоей дочери…

Я имел в виду моральные страдания.

– Я остановилась… Не стала убивать всех. Не убила Филина…Хоть именно он меня ранил и изуродовал. Я сдержалась.

Я знал, что ты победишь, Zireael. И войдешь в башню. Ведь ячитал об этом. Потому что это уже описано… Все это уже было описано. Знаешь,что дает учеба? Умение пользоваться источниками.

– Как получается, что мы можем разговаривать… Высогота…Или ты…

Да, Цири. Умер. А, не важно! Гораздо важнее то, что я узнал.На что наткнулся… Теперь я знаю, куда девались потерянные дни. Знаю, чтопроизошло в пустыне Корат. Знаю, каким образом ты скрылась от погони…

– И каким образом вошла сюда, в башню, да?

Старшая Кровь, текущая в твоих жилах, дает тебе власть надвременем. И над пространством. Над измерениями и сферами. Теперь ты – ВладычицаМиров, Цири. Ты обладаешь могущественной Силой. Не позволяй ее у себя отнять ииспользовать в собственных целях преступникам и негодяям…

– Не позволю.

Прощай, Цири. Прощай, Ласточка.

– Прощай, Старый Ворон.

Следующие двери. Свет, ослепительный свет.

И пронзительный аромат цветов.

На озере лежал туман, легчайшая как пух мгла, быстроразгоняемая ветром. Гладкая как зеркало поверхность воды, на зеленых коврахплоских листьев кувшинок белеют цветы.

Берега утопают в зелени и цветах.

Тепло.

Весна.

Цири не удивлялась. Да и как можно было удивляться? Ведьтеперь все стало возможным. Ноябрь, лед, снег, мерзлая почва, куча камней наощетинившемся замерзшими стеблями холмике – все это было там. А здесь естьздесь, здесь – стрельчатая базальтовая башня с зубчатыми башенками на вершинеотражается в зеленой, усеянной белыми кувшинками воде озера. Здесь – май,потому что именно в мае цветут дикая роза и черемуха.

Кто-то поблизости играет на флейте или свирели, выводявеселую, задорную мелодийку.

На берегу озера, передними ногами в воде, стояли дваснежно-белых коня. Кэльпи фыркнула, ударила копытом о камень. Тогда кониподняли морды и влажные от воды ноздри, а Цири громко вздохнула.

Это были не кони, а единороги.

Цири не удивилась. Вздыхала она от восхищения, а не отудивления.

Мелодия звучала все громче, долетая из-за кустов черемухи,увешенных белыми гирляндами цветов. Кэльпи направилась туда сама, не понукаемаяникем. Цири сглотнула. Оба единорога, теперь неподвижные как статуи, глядели нанее, отражаясь в гладкой как зеркало поверхности вод.

За кустом черемухи сидел на округлом камне светловолосыйэльф с треугольным лицом и огромными миндалевидными глазами. Он играл, ловкоперебирая пальцами по отверстиям флейты. Он видел Цири и Кэльпи, глядел на них,но играть не переставал.

Белые цветочки черемухи пахли так сильно, как никогда непахла та черемуха, которую Цири встречала когда-либо в жизни. «И ничегоудивительного, – подумала она совершенно спокойно. – В том мире, гдея жила до сих пор, черемуха просто пахнет иначе.

Потому что в том мире вообще все иначе».

Эльф закончил мелодию протяжной высокой трелью, отнял флейтуот губ, встал.

– Почему так долго? – спросил он,улыбнувшись. – Что задержало тебя?