III

Абнон-Тха, колдун и некромант, поздравлял себя с удачной сделкой, которую заключил со служителями Мордиггиана. Пожалуй, не без оснований полагал Абнон-Тха, никому более не хватило бы ума замыслить и воплотить в жизнь все то, благодаря чему стала возможной эта сделка, которая превратит Арктелу, дочь надменного Кваоса, в безропотную рабыню некроманта. Ни один влюбленный, говорил он себе, не мог бы проявить подобную изобретательность и добиться желаемой женщины таким способом. Арктела, помолвленная с Алосом, молодым вельможей, была для колдуна птицей слишком высокого полета. Абнон-Тха, однако, был не каким-то там обычным захудалым волшебником, а величайшим знатоком черной магии, давно и прочно вставшим на путь постижения самого ужасного и могущественного ее знания. Он знал заклятья, убивавшие быстрее и надежнее отравленного ножа, причем на расстоянии, но владел и чарами, позволявшими воскрешать мертвых даже после долгих лет и веков тления. Он умертвил предмет своей страсти так, что никто не мог понять, в чем дело, слепив из воска ее миниатюрное изображение и пронзив его кинжалом, и теперь тело Арктелы лежало среди мертвых в храме Мордиггиана. Сегодня вечером, с молчаливого согласия ужасных закутанных жрецов, Абнон-Тха возвратит ее обратно к жизни.

Абнон-Тха не был уроженцем Зуль-Бха-Саира, но многие годы назад прибыл в город со зловещего полумифического острова Сотар, расположенного где-то к востоку от огромного континента Зотика. Точно лоснящийся молодой гриф, он обосновался в тени храма склепов и процветал в окружении очень быстро появившихся у него учеников и помощников.

Его отношения со жрецами были долгими и разносторонними, а та сделка, которую он заключил сейчас, – далеко не первой. Жрецы разрешали ему временно пользоваться телами тех, кого призвал Мордиггиан, поставив условием лишь, чтобы во время некромантических экспериментов тела не покидали пределов храма. Поскольку нарушение этого условия с точки зрения служителей бога было незаконным, Абнон-Тха счел за лучшее подкупить их – пусть и не золотом, а обещанием щедро снабжать материями более зловещими и тленными, чем золото. Соглашение было достаточно выгодным для всех сторон: с тех пор как колдун поселился в городе, мертвые потекли в храм гораздо более обильным потоком, у бога не было недостатка в пище, а Абнон-Тха никогда не испытывал затруднений, если ему требовалось на ком-нибудь опробовать самые гибельные чары.

Словом, у колдуна не имелось причин быть недовольным собой. Более того, он полагал, что, помимо искушенности в магии и непревзойденной находчивости, он проявил и почти беспримерное мужество. Он планировал ограбление, равносильное святотатству, – похищение воскресшего тела Арктелы из храма. О подобного рода похищениях как оживших, так и бездыханных тел, а также о полагающихся за это наказаниях ходили лишь легенды, ибо за последние века не произошло ни одного такого случая. И втрое ужаснее, как гласила молва, была участь тех, кто на подобном преступлении попадался. Некромант отнюдь не закрывал глаза на опасность своей затеи, но, с другой стороны, она не останавливала и не пугала его.

Два его помощника, Наргхай и Вемба-Тситх, посвященные в намерения своего наставника, со всей должной секретностью производили необходимые приготовления к их побегу из Зуль-Бха-Саира. Неодолимая страсть, которой колдун воспылал к Арктеле, не была единственной причиной, по которой он хотел покинуть город. Вдобавок им двигала и жажда перемен, ибо он уже подустал от странных законов, которые ограничивали его колдовскую деятельность, хотя в каком-то смысле ей и способствовали. Он собирался направиться на юг и поселиться в одном из городов Тасууна, царства, знаменитого количеством и древностью своих мумий.

Время подходило к закату. Пять беговых верблюдов ожидали во внутреннем дворе дома Абнона-Тха, высокого величественного здания, которое, казалось, нависало над открытой круглой площадью, принадлежавшей храму. На одного из верблюдов навьючили тюк с самыми ценными магическими книгами, манускриптами и прочими колдовскими принадлежностями. Товарищам его предстояло нести самого Абнона-Тха, двух его помощников и Арктелу.

Наргхай и Вемба-Тситх предстали перед наставником и доложили, что все готово. Они были много младше Абнона-Тха, но, как и он, оба были чужаками в Зуль-Бха-Саире. Молодые колдуны происходили из смуглых и узкоглазых обитателей Наата, острова, что скверной славой немногим уступал Сотару.

– Чудесно, – отозвался некромант, поглядев на опустивших глаза долу помощников, когда те договорили. – Осталось лишь дождаться благоприятного часа. Между закатом солнца и восходом луны, когда жрецы будут ужинать в нижнем склепе, мы войдем в храм, где совершим все обряды и воскресим Арктелу. Сегодня трапеза их будет изобильной, ибо я знаю, что много мертвых на огромном столе в верхнем святилище дозрели, и, возможно, сам Мордиггиан тоже насытится. Никто не придет проследить за нами.

– Но, учитель, – сказал Наргхай, слегка дрожа под своей кроваво-красной мантией, – так ли мудро затевать все это?.. Вам непременно нужно забирать девушку? Раньше вы всегда довольствовались тем, что позволяли жрецы, и, как они велели, возвращали мертвых назад бездыханными. В самом ли деле необходимо нарушать закон бога? Говорят, гнев Мордиггиана, хотя проявляется и редко, гораздо грознее, чем гнев других богов. Поэтому в последнее время никто не отваживался обмануть его и похитить тело из его храма. Рассказывают, давным-давно один знатный городской вельможа унес оттуда тело возлюбленной и бежал с ним в пустыню, но жрецы пустились за ним в погоню, стремительнее, чем шакалы… и гибель, настигшая беглеца, была столь ужасной, что легенды шепчут о ней весьма уклончиво…

– Я не боюсь ни Мордиггиана, ни его прихвостней, – объявил Абнон-Тха с мрачным тщеславием в голосе. – Мои верблюды обгонят жрецов, даже если они и не люди, а вурдалаки, как утверждают некоторые. Кроме того, вряд ли они станут преследовать нас, ибо после своего вечернего пиршества будут спать, как обожравшиеся стервятники. А утром, прежде чем они пробудятся, мы будем уже далеко на пути в Тасуун.

– Учитель прав, – вмешался Вемба-Тситх. – Нам нечего бояться.

– Но говорят, что Мордиггиан никогда не спит, – настаивал Наргхай, – и что из своего черного склепа под храмом он вечно за всем зрит.

– Я слышал то же самое, – сухим наставительным тоном ответил Абнон-Тха. – Но я считаю, что это всего лишь предрассудки. Эти пожиратели падали до сих пор ничем их не подтвердили. Пока что я ни разу не видел Мордиггиана, ни спящего, ни бодрствующего, но, по всей вероятности, он всего лишь самый обычный вурдалак. Я знаю этих тварей и их привычки. Они отличаются от гиен разве что своим чудовищным видом и размерами, да еще бессмертием.

– И все-таки, я считаю, обманывать Мордиггиана неправильно, – пробормотал Наргхай себе под нос.

Чуткие уши Абнона-Тха уловили его слова.

– О нет,