— И не вздумай провозиться до ночи! — Сефрениявоздела руки к потолку. — Мужчины! Что мне делать, чтобы ты понял, —рисовать картинки? Я все сделала, разве что не зажгла сигнальные огни и нетрубила в трубы, — а ты только и знал, что толковать о погоде или рыбе впруду. Почему ты так и не перешел к делу?

— Но я… — он замялся. — Ты была очень сердита наменя, Сефрения.

— Это было тогда, а теперь — сейчас. Я больше несержусь на тебя и хочу, чтобы ты вернулся. Сейчас я иду поговорить с Данаей, и,когда вернусь, ты должен быть в нашей комнате.

— Хорошо, дорогая, — покорно ответил он.

Сефрения сердито глянула на него, развернулась на каблуках изашагала по коридору, на ходу размахивая руками и разговаривая сама с собой.

— Крегер вернулся, — сообщил Телэн, когда послеобеда они снова собрались в гостиной. — Один из нищих видел, как примернодва часа назад он прошмыгнул в черный ход кинезганского посольства — хотяправильнее было бы сказать «проковылял». Он был в стельку пьян.

— Узнаю всеми нами любимого Крегера, — рассмеялсяКелтэн.

— Не понимаю, как Заласта может доверять известномупьянице, — заметил Оскайн.

— Крегер очень смышлен, когда протрезвеет, вашепревосходительство, — пояснил Спархок. — Это единственная причина,почему Мартэл когда-то связался с ним. — Он задумчиво почесал щеку. —Не могла бы ты вернуться на свой пост у посольства, анара?

Ксанетия с готовностью привстала из кресла.

— Не сейчас, — усмехнулся Спархок. — Крегеруобычно требуется вся ночь, чтобы протрезветь, так что раньше завтрашнего утране стоит и пытаться что-то из него вытянуть. Думаю, нам стоит выяснить, какиеприказы доставил он кинезганскому послу.

— И не только это, — вставил Стрейджен. — Мытак и не узнали наверняка, известно ли Крегеру, что мы используем преступниковдля сбора информации. Он знает, что в Симмуре нам помогал Платим и что мыобращались за помощью к ворам в других эозийских городах, но нам нужновыяснить, сообразил ли он, что то же самое мы можем проделать и в Дарезии.

— Он намекал на нечто подобное, когда мы беседовали сним после подавления мятежа, — напомнил ему Спархок.

— Я не намерен, Спархок, распускать всю нашу сеть поодному неясному намеку, — ответил Стрейджен, — и мне очень нужнознать, известно ли Крегеру, что мы можем использовать некоторых преступников нетолько для сбора информации.

— Я постараюсь весьма тщательно исследовать егомысли, — пообещала Ксанетия.

— Спархок, а где Вэнион и Сефрения? — спросилавдруг Элана. — Они должны были прийти сюда еще час назад.

— Извини, любовь моя, мне следовало сообщить тебе обэтом. На остаток дня я освободил их от дел. Им нужно уладить одно очень важноедело.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Я и говорю, любовь моя, — сейчас.

— Чем они заняты?

— Они решили помириться. Полагаю, именно этим онисейчас и заняты — в некотором роде.

Элана слегка покраснела.

— Вот как, — сказала она неопределеннымтоном. — Что же их заставило наконец помириться? Спархок пожал плечами.

— Сефрении надоела их размолвка, и она велела Вэнионувозвращаться к себе. Она была весьма прямолинейна — и даже ухитрилась повернутьдело так, что во всем оказался виноват именно он. Ну да ты знаешь, как этоделается.

— Довольно, сэр рыцарь, — твердо сказала она.

— Слушаюсь, моя королева.

— А что, принц Спархок, этот Крегер может знать, гдесейчас находится Заласта? — спросил Оскайн.

— Уверен, что знает, ваше превосходительство. Заластанаверняка постарался скрыть от него это — имея в виду некие пристрастияКрегера, — но когда Крегер хоть чуточку протрезвеет, от него очень трудночто-то скрыть.

— Этот человек, принц Спархок, может оказаться для нассущим кладом — особенно в свете особого таланта анары.

— Тогда поторопитесь извлечь из него все что нужно,ваше превосходительство, — посоветовал Телэн, — потому что, кактолько мой брат вернется из Атана, он прикончит Крегера.

Оскайн озадаченно взглянул на него.

— Это личное дело, ваше превосходительство. Крегерзамешан в смерти нашего отца — краешком, во всяком случае. Халэд намеренразобраться с этим.

— Я уверен, что мы уговорим твоего брата подождать.

— Я бы на вашем месте и не мечтал об этом, вашепревосходительство.

— Эта вражда так долго была частью нас самих, анара,что без нее, боюсь, мы перестанем быть стириками, — печально проговорилаСефрения.

Это была очередная приватная встреча на вершине башни. Когдавечер опустился на Материон, Спархок и его дочь присоединились к Вэниону,Сефрении и Ксанетии, чтобы поговорить о том, что остальным знать было незачем.

— То же и с нами, Сефрения из Илары, — созналасьКсанетия. — Ненависть наша к соплеменникам твоим давно уже сталанезыблемой частью натуры дэльфов.

— Мы рассказываем детям, что дэльфы — похитителидуш, — сказала Сефрения. — Мне всегда твердили, что ваше сияние — отдуш, которые вы поглотили, и что люди разлагаются заживо от вашегоприкосновения, потому что вы вынимаете у них душу. Ксанетия улыбнулась.

— Мы же рассказываем нашим отпрыскам, что стирики сутьлюдоеды, кои раскапывают могилы в поисках пищи — ежели, конечно, не сыщетсяпоблизости дэльфийское дитя, дабы пожрать его живьем.

— Я знаком с одним дитятей стирикского происхождения,которое тоже в последнее время подумывает о людоедстве, — мягко заметилСпархок.

— Ябеда! — пробормотала Даная.

— Что такое? — требовательно спросила ее сестра.

— Богиня-Дитя была вне себя, когда узнала, что Заластаобманывал ее, — небрежно пояснил Спархок, — и еще сильнее разгневалась,обнаружив, что он хотел отнять у нее тебя. Она заявила, что вырвет у негосердце и съест на его же глазах.

— Ну… скорее всего, я бы так не сделала, —уклончиво заметила Афраэль.

— Скорее всего?! — воскликнула Сефрения.

— У него такое гнилое сердце, что меня бы, наверное,стошнило.

Сефрения одарила ее долгим неодобрительным взглядом.