– Корнелюк, запри ее на гауптвахте. Потом решим, что с ней делать. – Я вышел из комнаты и направился в операционную.

– Старцев мертв, – крикнул мне Игрищев, как только я вошел. Сам он стоял у залитого кровью Соколовой операционного стола. – Нам нужна ваша помощь, командир! Врачи приедут не раньше чем через пять минут. За это время она истечет кровью.

– Каковы ранения? – Я сунул руки в отверстие ультрафиолетового дезинфектора, а потом надел перчатки.

– Пуля вошла в левую грудь, повредила молочную железу и… – Игрищев на секунду замолчал, – разорвалась в легком.

– Значит, дело плохо. Корнелюк, запусти компьютерного доктора. Сойкин, давай лазерный скальпель…

15:42:59

Я нажал на спуск и всадил еще одну пулю в центр мишени в форме человеческой фигуры. Операция все еще продолжалась. Мы сделали все, что могли, и теперь надежда была только на врачей.

– Командир, может, хватит? – ко мне подошел Сойкин.

– Хватит что? – Я снова прицелился и выстрелил.

– Хватит стрелять. Я тоже потерял сегодня друга, поэтому понимаю вашу боль. Но жизнь на этом не кончается.

– Нет, – я произнес это слово одновременно с выстрелом, – ты не понимаешь. Помнишь, что я сказал Соколовой, когда она вызвалась быть командиром взвода?

– Дословно не помню, но смысл в том, что и победы, и поражения происходят из-за командира.

– Точно. Так вот ее командиром, как и у Старцева, был я. И не уберег ее. Если она умрет, мне останется только сделать следующее. – Я приставил пистолет к виску и нажал на спуск.

– Нет! – крикнул Сойкин. Но боек лишь сухо щелкнул. – Не пугайте меня так, командир!

– Конечно, я не самоубийца. Если понадобится, я, не раздумывая, отдам свою жизнь. Но это если будет необходимо. В любом другом случае самоубийство – проявление слабости.

– Абсолютно согласен с вами…

– Маршал, идите сюда! – Из санчасти вышел один из медиков и помахал мне рукой. Мы с Сойкиным тревожно переглянулись. – Все нормально, – сказал врач, когда мы подошли ближе. Она выживет. Два-три часа, и все заживет. Мы применили одно новое лекарство…

– Большое спасибо за то, что вы сделали. – Я пожал ему руку. – Как вас зовут? Если возникнут какие-нибудь проблемы по военной части, обращайтесь, обязательно помогу!

– Святов Сергей. Спасибо, конечно, но это наша работа, так что благодарить не надо. – Врач улыбнулся.

Через несколько минут все мы собрались – в который раз за сегодня! – в клубе.

– Итак, ребята, не буду изрекать пафосные слова по поводу гибели Старцева. – Я посмотрел на лица бойцов. – Теперь все вы поняли, что такое война. Если кто-то струсил и решил пойти на попятную после этого инцидента, прошу, чтобы до вечера вы незаметно покинули базу…

– Как вы можете, командир! – Кочетова прямо вспыхнула от возмущения. – Все, кто находится здесь, готовы сражаться за Федерацию до конца! Мы прошли сквозь огонь не для того, чтобы услышать от вас подобное. Так что не оскорбляйте нас!

– Я сказал это на всякий случай. Если кого обидел, извините. Теперь далее. После гибели Старцева Сойкин станет командовать вторым взводом, пока не будет утвержден новый командир.

– Мы вообще-то уже посоветовались, – сказал Казачок. – И решили, что новым командиром будет Сойкин, а заместителем Анька. В смысле, курсант Кирьякова.

– Дело ваше. Кроме этого, хочу принести свои извинения сержанту Игрищеву. Когда я понял, что разведка разыскала здесь шпиона, то первоначально подумал на тебя, Станислав. Так что извиняй. – Я сделал паузу. – Теперь насчет Зайцевой…

– Как мы с ней поступим? – спросил Потапов.

– Убьем, естественно, – ответила Кочетова.

– Убьем, – повторил я. – Слишком по-граждански. На войне не убивают. На войне выводят из строя, уничтожают, ликвидируют, нейтрализуют. Но не убивают. Кроме этого, по-моему, далеко не самым разумным будет взять и уничтожить человека, которого все мы считали своим союзником. У нее ведь заслуг перед Федерацией больше, чем у вас всех, вместе взятых. Но, несмотря на это, в живых мы ее, конечно, тоже не можем оставить.

– Значит, все-таки убьем. И кто это сделает? – задал вопрос Потапов.

– Я хоть сейчас ей горло перережу! – Кочетова красноречиво вынула нож из ножен. – Но сначала…

– Тихо, Кочетова! – перебил я. – Если хочешь крови, то на войне ее будет достаточно. Но вообще я не замечал раньше в тебе такой кровожадности. Мы не фобосианцы и не издеваемся над пленными. В бою – пожалуйста, хоть разорви противника на части, но если его захватили в плен, то никаких физических воздействий! Зайцевой мы просто пустим пулю в лоб. Но не сейчас. Я хочу выяснить, зачем она это сделала. Ведь она – представитель военной династии Зайцевых, одной из старейших военных династий. Ее отец погиб в сражении против Антифедерального Альянса, с которым союзничали фобосианцы. Так что я хочу узнать причину ее предательства.

Я задал этот вопрос Зайцевой, когда Корнелюк привел ее с гауптвахты.

– Во всем виновата любовь, – призналась она. – Как это случилось, не скажу, но я влюбилась в одного из членов фобосианского Совета. Того единственного, которого вам не удалось ни убить, ни взять в плен. Может быть, я выдаю тайну, но он выжил, хотя вы повредили его челнок. Передавая сведения, я мстила за ваше нападение на его планету. Скажу честно – я его люблю до сих пор.

– Любовь и смерть так близки, так похожи. Однажды их приняв, вернуть мы никогда не сможем! – Сойкин процитировал строчку из какого-то стихотворения.

Зайцева грустно посмотрела на него. Я понял, о чем она думает и вообще подоплеку ее преступления. После гибели отца она оказалась одна. Хотя Зайцева обладала сильным характером, она привыкла, что рядом был кто-то сильнее. Ей нужна была опора. И она нашла ее в этом фобосианце. Но почему ее любимым стал наш враг? Ведь среди военных есть немало людей, достойных ее. Да и почему только военных? Население Федерации – двести миллиардов человек. Но это только лишний раз подтверждает истину – сердцу не прикажешь.

– А он-то тебя любит? – спросил я.

– Надеюсь, что да. – Она грустно опустила глаза.

– Но ты понимаешь, что тебя ждет?

– Конечно, понимаю. Смерть. – Она произнесла это так спокойно, как будто ничего страшного не произошло. – Разрешите только две просьбы?

– Разрешу, почему бы и нет.

– Хорошо. – Она сняла с шеи медальон, который, насколько я помню, всегда носила, и протянула его мне. – Здесь очень сильный яд…

– Ясно. – Я взял медальон. Все было понятно без слов. – А вторая просьба?

– Постарайтесь сделать так, чтобы мое тело передали фобосианцам.

– Конечно. – Я зажал в руке медальон. – Сейчас вернусь.

С тяжелым сердцем я приготовил в столовой бокал с яблочным соком и высыпал туда треть яда из медальона.